Крест на моей ладони
Шрифт:
— Объединялись? — поразился Олег. — Но как?
— По всей вероятности, каком к низу, — фыркнула я. — Но могли и к верху. Это уже дело удобства и вкуса.
— Я серьёзно! — обиделся он.
— А если серьёзно, то все четыре стороны одинаковы, и пытаться определить, кто лучше, а кто хуже бессмысленно. Хрен на хрен менять, только время терять.
— Откуда взялась четвёртая сторона? — не понял Олег.
— Равновесники. Четвёртая сторона конфликта.
— Какая четвёртая сторона? — возмутился он. — Совет хочет сохранить равновесие, спасает мир от гибели.
— Возможность
— Но эксперименты с моделями… — начал Олег.
— …которые, — перебила я, — идеально соответствуют системе представлений равновесников о мире. А насколько точно их представления соответствуют истинной структуре мира, неизвестно. Зато и дебилу понятно, что пока идёт война, Совет Равновесия необходим. И что в мирное время от него никакой пользы. Вот тебе и четвёртая сторона конфликта, которая в лепёшку расшибётся, но не допустит ни прекращения войны, ни перевеса ни одного из дворов. Победителю контролёры и посредники ни к чему.
— Ты совсем меня запутала, — поник Олег. — Я уже и не знаю, что думать.
— У тебя ещё будет время разобраться, — ответила я. — И попытайся оценивать Троедворье точно так же, как оценивал бы политико-экономическое состояние любой незнанической страны. Относиться к волшебному миру как к чему-то дивному и чудесному глупо. Волшебники такие же люди, как и мы с тобой. Однако сейчас нам важен только тот из них, который собрался принести тебя в жертву.
— Но я ведь не юная девственница! — возмутился Олег.
— Жертва-девственница, — сказала вошедшая в зал Вероника, — нужна исключительно для того, чтобы потешить извращённую сексуальность жрецов и волшебников. Реально на алтарь можно возложить кого угодно: девицу, зрелого мужа или прогнившего от сифилиса старого развратника. Важна только смертная эманация как таковая. Именно поэтому детские жертвоприношения не дают никакого эффекта — дети не понимают, что такое смерть.
— И часто у вас таким волшебством занимаются? — процедил Олег.
— На Троедворье оно запрещено с 328 года Древней эры, когда был принят Отрешённый кодекс, — ответила Вероника. — Нарушителя ждёт весьма болезненная и медленная казнь. В Лиге и Альясе то же самое, после провозглашения независимости ни один пункт Отрешённого кодекса они у себя не отменили. Довольно долго людские жертвоприношения практиковали жрецы некоторых религий, но примерно к середине девятнадцатого века их не осталось даже в Африке и Центральной Америке.
— Тогда зачем это? — кивнул он на листы. — Для чего вы издаёте такие книги?
— Когда любой и каждый знает составляющие запретного волшебства, нарушителя ловят на стадии подготовки.
— Понятно, — проговорил Олег. И тут же задал новый вопрос: — Вы сказали — людские жертвоприношения?
— Да, — ответила Вероника. — В зависимости от цели обряда используются представители разных рас — человеки, маги, вампиры, оборотни.
— И как же будет звучать слово люди в единственном числе? — улыбнулся Олег.
— Людь, если речь идёт о мужчине, — пояснила Вероника. —
— А средний-то зачем?
— В некоторых заклинаниях и заклятиях требуется средний род.
— Да, — рассеянно кивнул Олег. Грамматические тонкости его интересовали мало. — Вероника, кроме вампиров и оборотней в волшебном мире больше никого нет?
— В Уральском регионе в основном живут русалки, лешие, албасты, воршуды… А вообще по Троедворью полно разного люда.
— А эльфы есть?
— Конечно, — сказала Вероника. — Эльфы и домовые — обслуживающий персонал в любой резиденции Троедворья. Стирка, уборка и прочие бытовые дела.
— Ты о каких эльфах говоришь? — спросила я Олега. — Если о высоких красавцах с большими глазами и острыми ушками, которых пихают почти в каждую книжку-фэнтези, то это хелефайи.
— А на территории России они есть? — оживился Олег, очень ему хотелось в реальности повстречаться с героями любимых книг.
— Нет. В Троедворье хелефайям въезд запрещён под страхом смертной казни.
— Почему?! — изумился Олег.
— Потому что правят здесь сволочи, — ответила я, — но не идиоты. От остроухих плясунов пользы ровным счётом никакой, а дармоедов в Троедворье не терпят. У нас даже поговорки есть: «Толку, как от хелефайи», «Иди ты в то место, откуда у хелефайи руки растут». Ну и ещё с десяток в том же роде.
Вид у Олега стал ошарашенный до невозможности. Реалии волшебного мира мало соответствуют книгам в жанре фэнтези.
— Напомни при случае, — сказала я, — о Пражском договоре. Там как раз речь идёт о хелефайях, вампирах и прочих волшебных расах. Изумительный документ. Самое крутое кидалово за всю историю мошенничества. Но оспорить договор Лига с Альянсом уже более тысячи лет не могут. Однако о дипломатических забавах потолкуем позже. Сейчас давай займёмся твоим охочим до человеческих жертвоприношений приятелем.
— Давай, — ответил Олег с многообещающей улыбкой.
— Я сказала «займёмся», а не «убьём самым садистским способом из всех возможных». Что-то здесь не то. Крепко не то. — Я объяснила все странности. — Очень меня интересует, зачем он дал тебе тексты заклинаний.
— К тому же он установил талисманы, — добавила Вероника, — которые предназначены для того, чтобы укрепить ваше, Олег, здоровье по всем возможным показателям. А для жертвы состояние здоровья ни малейшего значения не имеет. Странный он парень, этот волшебник. Поговорить с ним действительно надо.
Олег не возражал.
— Кто он? — спросила я.
Вероника помрачнела.
— Перекидень-кудесник, зовут Сергей Иванович Поликарпов, один из советников нашей большухи. Обратник, чтоб ему…
— Серьёзный противник? — спросил Олег.
— Не то слово, — ответила Вероника. — Я всего лишь ворожея, к тому же с ограничителем силы. Он — кудесник. Справиться с высшим ранговиком без специальных талисманов и мощной боевой группы даже думать нечего. Тем более, с носителем обратной магии.
— А как-то по-другому его можно нейтрализовать?