Крест на моей ладони
Шрифт:
Каварли ответил растерянным взглядом. Моим словам, что работа с Хаосом и первоосновами в Троедворье считается приготовительным курсом, он не поверил.
— В Альянсе применяется и другая присяга, — сказала я, — на стихийной или магической волшбе как таковой. Но поскольку сторона истцов в моём лице дала присягу изначальную, то судьёй теперь может быть только высший ранговик. Минюст срочно подыскивает кандидатуру.
— Фигня, — отмахнулась Люся. — Дурь чиновная. Судья, он в любом ранге судья. Что о вас пресса пишет?
— О
— Не только в Реме, — тихо сказал Каварли. — Такого много столетий не было во всём Альянсе. И в Лиге тоже.
Я положила на стол ремнийские газеты.
— В самолёте почитаете.
Люся и Тимур кивнули.
— Вот дикарство-то, — сказала Люся, глянув магическим зрением на один из заголовков. — Касты всякие…
— Высокочтимая, — обратился к Люсе Каварли, — ведь до реформы в Троедворье тоже было кастовое деление?
— Да. Не такое жёсткое как в Альянсе, но было.
— И после реформы прошёл всего лишь год? Так ничтожно мало времени?
— Каварли, — сказала я, — на самом деле время измеряется не часами и не календарём, а событиями. На войне их столько, что почти каждый день вмещает в себя год, а то и целый век. И таких дней триста шестьдесят пять. Вот и посчитайте, много времени прошло или мало.
Каварли не ответил.
— Командир, это правда, что Кох теперь живёт с твоими родителями? — спросил вдруг Тимур.
— Правда. Они всегда хотели двоих детей, девочку и мальчика. Но второй ребёнок у мамы не получился по медицинским причинам. Теперь всё в порядке, есть и дочь, и сын.
— И они поладили?
Я мягко улыбнулась.
— И с моими родителями, и с Робертом не поладить невозможно.
— Завидую, — ответил Тимур. У него семейная жизнь не складывалась хронически.
— Всё у тебя образуется, — заверила я.
Тимур кивнул.
— У твоей Вероники в воскресенье свадьба, — сказал он. — Хотели летом, но после прорыва решили больше не тянуть.
— И правильно, — одобрила я.
— В подружки невесты пригласили меня, — виновато сказала Люся. — Из-за чрезвычайного положения Вероника не может выехать на регистрацию и венчание в Прагу. Это нас выпустили по прямому разрешению Люцина. Инферно опять на пике возмущения.
— Ты гораздо лучше, — ответила я. — Моё свидетельство принесло бы им несчастье.
— Не уверена. Но ты точно не обижаешься?
Я только фыркнула. Придёт же в голову такая глупость.
— И на кого мне обижаться — на инферно или на Люцинову чрезвычайку?
— Нам пора в аэропорт, — напомнил Каварли.
— Пора, значит едем. — Я подхватила с пола спортивную сумку с разнообразными полезными мелочами,
— Подожди, — сказала Люся. — Я твой волшеопорник привезла.
— Я не возьму. Иллюзии сейчас опаснее всего.
— Иллюзии? — не понял Каварли.
— Как волшебница я нулевичка.
Каварли опять судорожно вздохнул.
— Богатый у вас сегодня выдался день на зубодробительную информацию, — посочувствовала я.
— Боюсь, синьора, это только начало.
Я пожала плечом и сказала:
— Скорее да, чем нет.
Время поджимало. Тимур перевёл арендную машину в кромь, и мы помчались в аэропорт.
У входа в Ремнию нас встретила Рижина.
— Вам нужна ещё моя помощь, синьора? — спросила она.
— Нет. Долг благодарности и крови выплачен полностью. И вы, и ваш брат свободны от каких бы то ни было обязательств передо мной.
Рижина вложила мне в ладонь визитку.
— И всё же, — сказала она на торойзэне, — если вам нужна будет помощь вампира — звоните. Люди Лунной Розы не связаны «алым словом» ни с верховным предстоятелем, ни с Неназываемым, ни с Великими Учителями. Над нами хозяев нет. Ограничителя силы тоже нет. Мы можем помогать кому хотим и как хотим.
Вампирка из дикой общины Анрой-Авати улыбнулась и мгновенно исчезла в толпе. А я растерянно стояла с визиткой повелителя Иштвана Келети в руке.
Судебное заседание начнётся через пять минут. Каварли последний раз просматривает документы, делает какие-то пометки. Миденвен, Джакомо и Тлейга сидят на скамье истцов, тесно прижавшись друг к другу, и крепко держатся за руки. Журналисты щёлкают громоздкими допотопными фотокамерами, торопятся запечатлеть столь необычную компанию. Ребята стараются не обращать на нахалов внимания, но получается слабовато, от каждого щелчка вздрагивают и крепче сжимают руки. Кроме как друг на друга им надеяться больше не на кого.
У меня запиликал мобильник, Егор прислал эсмэмэску. «Нина Хорса — чемпион!». И длинная вереница смайликов и сердечек. Я нарисовала сердечко из сердечек, в середине поставила его имя и отправила Егору. Пусть для кого-то это выглядит это смешно и нелепо, но именно из таких мелочей и складывается хорошее супружество. А мне действительно стало легче в гадючнике, именуемым Дворцом Правосудия, заметно прибавилось душевных сил и уверенности в себе. Победа в этом бою будет моей.
Объявили о начале заседания. Судьёй оказался какой-то наспех посвящённый кудесник-оборотень, напуганный происходящим не меньше истцов. Как и предсказывал Каварли, обвинение представлял сам Дьятра. Солидный людь. Боевой маг-обратник в ранге чаротворца, семьсот пятьдесят три года, выглядит на тридцать два, высокий смуглый брюнет арабского типа. Симпатичный. А имя Дьятра — истинное.