Крест
Шрифт:
Серый с явным облегчением, но несколько натянуто рассмеялся.
– Ну и слава богу! Давай жду, братан!
Матвей несколько минут сидел, бездумно разглядывая заставку на телефоне. От благостного настроения не осталось и следа. Он нутром почувствовал, что именно в этот момент колеса его судьбы изменили свое направление.
С ним иногда такое случалось – не особенно суеверный, иногда он вдруг становился восприимчив к мировым потокам. И тогда будущее, холодным и щекотным потоком сползало по затылку, размазываясь по спине. Естественно, он не знал и не видел этого своего будущего, но понимал, что изменения
Он тяжело вздохнул, принимая эту новую реальность, глянув в зеркало включил передачу и снова влился в равнодушный поток автомобилей, бесконечной лентой опоясывающий вечно спешащий город.
Глава 2
«Опытный оловянный завод», в народе просто «оловяшка» был зачат еще в далеком предвоенном сороковом году. И если бы не война, разом перемешавшая всю промышленность СССР, строился бы неспешно и, наверное бы более продуманно. Но поток эвакуации на восток страны, частично осевший в городе, заставил начать производство нужного военного металла практически в поле.
Как и многие заводы того времени, цеха строились вокруг уже работавших станков и печей. А затем, собственно, и эта часть города строилась уже вокруг завода. Теми же руками.
Героическое было время, но оно же диктовало свои требования к практичности и красоте. Думается, как раз о красоте эти люди думали в последнюю очередь. Вот и вырос завод, в огромной своей территории, крайне запутанным и столь некрасивым в своей разномастности зданий и сооружений. Последующие годы добавляли ему строений, нужных для производства, но делали эту территорию еще более загромождённой. Старожилы завода ориентировались здесь как в собственной квартире, но свежему человеку все это нагромождение цехов, переходов, труб и пандусов внушало мистический трепет.
К сожалению, этот подход сохранился и в строительстве жилых кварталов, густой сетью кривых улочек, охвативших завод. Иногда территория завода прорывалась нарывом серой бетонной стены, и тогда улочки просто обтекали препятствие, создавая дополнительный хаос.
Недаром весь этот район назывался – «Нахаловка». И район так назывался, и люди его населяющие назывались «нахальцы». И славу нехорошую имел в городе этот район. Никто в своем уме, не совался сюда ни днем, ни ночью. Это был свой мирок, закрытый от вторжения извне слухами о хозяйствующих здесь бандах, и самой психологией его жителей. Практически каждый мало-мальски известный городской преступник имел корни в этом районе.
В конце концов советская власть, силами милиции и внутренних войск, навела порядок в Нахаловке, каленым железом выжигая любую самобытность этих людей. Но свободолюбие и ненависть к власти окончательно искоренить не сумела – так и остался в этом районе пиратский дух свободы.
Матвей, периодически чертыхаясь, когда многострадальный «Форд» попадал в совсем большую яму, пробирался узкой улочкой. Где-то здесь совсем недолго они когда-то жили, пока отцу, тогда молодому инженеру, не дали квартиру в городе. Иногда они с мамой вспоминали это время, но Матвей совсем не помнил ничего из того, о чем они говорили. Но старался не соваться сюда без дела.
Тем более что после того, как завод прекратил свое существование, Нахаловка совсем превратилась в трущобы. Часть
Именно сюда, к старой проходной и пробирался Матвей, тихо матеря и себя, и Серого, и свою зависимость. Все это ему нравилось все меньше и меньше. Тревога мутным маревом поднималась в душе. По дороге он несколько раз набирал номер Серого, но телефон выдавал только длинные гудки.
Матвей обогнул какой-то бетонный блок и наконец въехал на небольшую площадь перед проходными.
Когда-то это была ухоженная площадка с остатками бетонных газонов по периметру. Над порталом входа, на бетонной стене двухэтажного здания сохранилась бодрая надпись – «Слава человеку труда!». Окон в здании не было, а широкие двери проходной были наглухо заложены кирпичной кладкой. Остался только один проход, беззубой щербиной приглашающий внутрь.
Матвей сразу же заметил стоящий у входа, точно такой же, как у него, «Форд», с надписью на заднем стекле – «Юридическая фирма „Эталон“». Он было с облегчением выдохнул воздух, но тут же осекся – возле машины никого не было.
Аккуратно припарковавшись рядом, он заглушил двигатель и вышел из машины. После незаметного, но давящего шума внутри автомобиля, сейчас на Матвея навалилась оглушающая тишина.
Конечно, полной тишиной это не было – шумел ветер в ветвях деревьев, растущих по краю площади, где-то чирикали воробьи, доносился шум не такой уж и далекой магистрали, а с территории завода слышался какой-то производственный шум, но Матвею это показалось именно так – тишина.
Он огляделся, набрал в грудь влажного воздуха – кажется опять собирался дождь, но не осмелился нарушить царящий здесь покой. Подошел к машине Серого, заглянул внутрь через стекло. Автомобиль был абсолютно пуст. Матвей беспомощно оглянулся. Ситуация давила на психику.
Пустота, одиночество и загадка. Матвей потянул ручку двери и, к его удивлению, она легко поддалась. Он заглянул внутрь – пусто, только на водительском сиденье поблескивала металлическая пуговица. Он взял ее в руки, подбросил в ладошке, решительно выпрямился.
Все это было неспроста – Серый, с большой партией наличности, заброшенное место и открытая машина. Матвей заколебался… По-хорошему нужно было звонить в милицию, пускай стражи порядка разбираются с этой ситуацией. Но, поморщился Матвей, вспоминая лицо шефа, этого делать пока было нельзя.
Он вернулся к машине, достал телефон. «Нужно звонить шефу! – подумалось Матвею, – пусть решает!». Нерешительно поглаживая экран, задумался. Блин, что он ему скажет?
Еще неизвестно что тут приключилось с Серегой. Вот будет смешно – сейчас выйдет из здания и скажет, что сходил по-маленькому. А Матвей уже и растрезвонил по всему миру…
Он заколебался. Затем в очередной раз набрал номер Серого, послушал длинные гудки и в сердцах швырнул телефон на сиденье. Тоскливо огляделся, со злостью сплюнул. Вот ведь свинство какое – неделю еще не отработал, а уже вляпался в какую-то мутную историю! И Серега хорош! Поперся сюда, дебил, – знал ведь небось это место!