Крестная мамочка

Адамс Кэрри

Все ясно.

Маргерит продолжала:

— Что, если после рождения ребенка ты обнаружишь, что тебе не досталось генов мученицы, без которых не вырастить ребенка? Да еще в тот момент, когда у тебя наконец появилась возможность оправдать собственное воспитание и добиться хоть чего-нибудь? Мы что, лемминги? И у нас нет другого выхода, кроме как подчиняться программе? Разве нам не позволено быть личностями? Это же абсурд.

Маргерит была права в одном: я действительно перехожу в спорах на личности. Лучше бы я этого не делала — может, тогда спорить было бы интереснее.

А Маргерит, вместо того чтобы оправдывать свое провальное материнство, следовало бы просто извиниться. Думаю, этого хватило бы. О большем Хэлен и не мечтает.

— Великие женщины и материнство несовместимы, — провозгласила Маргерит.

Значит, вот какое оправдание ты себе нашла, мысленно подытожила я. Но я не настолько смела, как кажется, потому прикусила язык.

— Нам обеим известно, что вариантов у Хэлен было не бог весть сколько. Что ей еще оставалось?

На самом деле потенциалу твоей дочери можно позавидовать. Ей не хватило только мудрого руководства.

— Вот оно что, — заметила я.

— Ты о чем?

— Все матери моих подруг, у которых есть дети, говорили мне, что любят внуков, как родных детей, если не сильнее. — Я выдержала паузу. — Видимо, все взаимосвязано.

— В глубине души ты согласна со мной, Тесса, даже если не признаешься в этом, — я точно знаю, иначе ты уже давно была бы замужем. Или ты из тех отчаявшихся, которые готовы до посинения ждать, когда кто-нибудь позаботится о них?

Она думала, что загнала меня в угол, но напрасно.

— Скорее, найти того, кто будет отвечать заботой на заботу.

— Господи, Тесса, если тебе не хватает хлопот, купи цветок в горшке. Только не поддавайся стадному инстинкту. Ты об этом пожалеешь.

Маргерит отошла, а я осталась таращиться в поросшую мхом каменную стену. Мать Хэлен уже давно присоединилась к собравшимся, а я все изучала нежное зеленоватое растеньице. Я прекрасно понимала ее мотивы, но иногда забывала, насколько опасен в споре умный противник. Последним завуалированным комплиментом она завершила раунд. Теперь я уже не сомневалась, что мне срочно необходимо выпить.

К нашему приезду цокольный этаж особняка Хэлен и Нейла превратился в подобие гастронома Карлуччо: столы, ломящиеся от жареных на гриле овощей, пармской ветчины и целого моря вина «Гави ди Гави». Я прямо-таки приросла к фуршетному столу, где меня и нашел второй крестный, Дэвид, с пятном засохшей отрыжки на пиджаке и пластмассовым паровозиком в кармане.

— Тесса, если не ошибаюсь? — спросил он.

Рот у меня был набит, поэтому я кивнула.

— Как вы познакомились с Хэлен и Нейлом? — продолжал он, не переставая метать еду в рот.

Я судорожно сглотнула, торопясь прояснить все сразу.

— Хэлен — моя подруга, мы знакомы с восемнадцати лет.

— А Нейл?

— С ним я познакомилась только после их помолвки.

— Краткая была помолвка, верно?

И не говори. Всего-то четыре месяца.

— А чего откладывать, если все сразу ясно.

Дэвид пожал плечами.

— Значит, вы с Хэлен учились вместе?

—

Нет, мы встретились во Вьетнаме.

— Во Вьетнаме? А я думал, Хэлен наполовину китаянка.

— Так и есть. По Вьетнаму все мы путешествовали. С рюкзаками.

— И Хэлен тоже?

— Только не с рюкзаком. Но и не с чемоданом от Луи Вюттона.

Даже это его не убедило. Знали бы эти люди, какой была Хэлен. И какая она на самом деле под всем этим фальшивым лоском.

— Не верьте кухонной технике «Гаггенау» и туфлям от Маноло. На самом деле Хэлен бунтарка по натуре.

Но, поскольку Хэлен старательно удерживалась в образе Бри, Дэвид мне не поверил. Почему-то мне захотелось, чтобы он знал Хэлен так же хорошо, как я.

— Когда я впервые увидела Хэлен, она лежала в гамаке и покатывалась со смеху, потому что никак не могла выбраться. Конечно, без лизергиновой кислоты не обошлось. — Заметив, что Дэвид улыбнулся, я продолжала: — Все мы сразу втрескались в Хэлен по уши и дальше путешествовали вчетвером — любовались закатами и пробовали местную продукцию.

— Вы хотите сказать, которая продается из-под полы?

— Этого я не говорила.

— Звучит заманчиво.

— Один из лучших моментов в моей жизни, — честно призналась я, перевела взгляд на Хэлен и ощутила укол ностальгии. И я задумалась: «один из лучших» или «самый лучший» момент? Неужели? Значит, вот что я постоянно стремлюсь воскресить? Чайна-Бич. ЛСД. Свобода. И в качестве острой приправы — нестерпимая боль в разбитом сердце, безусловный признак жизни? Я огляделась. Хэлен уже давно идет другой дорогой, это совершенно ясно. Эл и Клаудиа тоже. Они по-прежнему вместе. Значит, осталась только я. Выходит, я одна стою на Чайна-Бич и жду заката? Я задумалась, а когда подняла взгляд, оказалось, что к нам присоединилась Хэлен.

— О чем это вы так увлеченно беседуете? — улыбнулась она.

— Тесса посвящает меня в подробности твоего прошлого.

— Вот как? — Хэлен вопросительно взглянула на меня.

— Он преувеличивает. — И я ткнула Дэвида в бок.

— И что же она тебе наболтала? Потому что я могу рассказать о ней еще больше…

— Ну, если так, то Тесса рассказала, что ты вытворяла на Чайна-Бич.

Я думала, Хэлен растеряется, но, к моему облегчению, она только рассмеялась.

— Все, что может помнить Тесса, — чистая правда, — подтвердила Хэлен. — А вот ты расспроси нашу скромницу, как она тормознула «хонду-игл» и разъезжала по всему району публичных домов в Экс-ан-Провансе. Или как за городом каталась топлес с одним саксофонистом…

— Я была не одна, — возразила я.

— Как и я на Чайна-Бич.

Она повернулась к Дэвиду:

— А однажды я застряла в баре в горах, перебрала шнапса, и меня спускали вниз инструкторы с фонарями… — Хэлен потерла подбородок. — А как-то раз познакомилась с одним летчиком и напросилась к нему в самолет… — Хэлен приложила палец к виску, вспоминая. — А в другой раз очутилась проездом на Бали, собираясь объехать с рюкзаком всю Австралию, а потом увидела одного чемпиона мира по серфингу и передумала…