Крестная мать
Шрифт:
— Успокойся, Умар. Я никому не скажу. Это действительно твое личное дело. И спасибо тебе за доверие. Но если нужна будет какая помощь — скажи. Давай Валю твою с детьми отправим пока на время, а? Пусть у моей родни побудут, в Калаче. Да, кстати, а как с твоими родственниками? Они-то на чьей там стороне?
— На стороне Дудаева никого нет, Слава. Все в горы ушли, к старикам. Два племянника в российской армии служат, может, и воюют в Грозном, я не знаю. А дети, женщины, старики — в горах.
— Ну вот, и слава
— Спасибо тебе, Славик! — У Косова дрогнул голос. — Я всегда понимал, что тебе можно довериться. Fla душе легче стало. Спасибо!
— Да ладно, ладно, чего тут слюни разводить, — улыбнулся Тягунов. — Свои люди, сочтемся, я тебя не первый год знаю. А Россия наша все правильно рассудит, всех на места свои расставит. По заслугам, конечно. В том числе и нас с тобой… Давай делами заниматься, хватит политикой заниматься. Мы, милиция, вне политики, не так ли?
Они глянули друг на друга, рассмеялись. Правда, у обоих стало как-то легче на сердце.
Тягунов спросил минут через пять:
— А земляки твои не беспокоили больше?
— Пока нет.
— Ну и хорошо. Может, их и в живых уже нет?
— Все может быть.
Косов вздохнул освобождение, легко, кинул обратно в сейф послание земляков, закурил. Лицо его постепенно розовело, успокаивалось, принимало свой обычный будничный вид делового человека, который только что отказался от мыслей, отвлекающих от главного. Его черные ухоженные усы, и те как-то приободрились, веселее стали топорщиться, что ли…
…Северный авторынок в городе — обширная, наспех оборудованная территория бывшего пустыря, огороженная хлипким проволочным заборчиком. Стада разномастных машин облепили эту площадь. Еще больше автомобилей за самим заборчиком, и перед каждой, на земле, лежат запасные части: колеса, крылья, стекла, радиоприемники, шатуны и поршни, тормозные колодки и шланги, подшипники, вкладыши, рулевые тяги, антенны и лампочки — словом, тысячи и тысячи деталей, из которых и состоит современный автомобиль. Здесь же торговцы пивом и горячими чебуреками, киоски с батареями бутылок и видеокассетами, порножурналами и жвачками. Товару — на любой вкус!
Оперуполномоченный Сайкин третий час бродил по авторынку, приглядывался к запчастям и их продавцам, спрашивал при этом вполне конкретную вещь, — блок цилиндров для «Жигулей» одиннадцатой модели. Блоков было в продаже несколько, два новых и четыре бывших в употреблении — к ним-то Паша больше всего и приглядывался. Торговался он со знанием дела, щупал гладкую поверхность цилиндров, уточнял у продавцов, сколько блок отработал, был ли в расточке, а сам внимательно разглядывал номера, выбитые на плоской фрезерованной бобышке-прилизе. Один блок его насторожил: цифры были явно перебиты, причем, наспех, небрежно, а поверхность бобышки обрабатывалась при этом скорее всего напильником — сдирали старые номера.
Сайкин
— Номера заводские, чего ты?! — насторожился один из парней. — Как на ВАЗе сделали, так и есть. Просто кузов у меня сгнил, движок на запчасти продаю. У меня новый есть.
— Тебе блок нужен или чего? — напустился на Сайкина второй парень, угрожающе как-то держа руку в кармане кожаной меховой куртки.
— А как я буду движок регистрировать, если цифры на блоке перебиты? — намеренно-запальчиво спрашивал Сайкин.
— А с чего ты взял, что они перебиты?
— Не слепой, вижу.
— Это не твоя забота. Съездим в комиссионку, в ГАИ, сделаем все как надо. Не переживай. У тебя что с блоком-то? Зачем покупаешь?
— Шатун оборвался, стенку пробил.
— А… Это, конечно, хана, выбрасывать. На нашем ты сто лет будешь ездить. Блок, глянь — ни царапинки на цилиндрах, ни зазубринки — зеркало!
— Да я вижу, блок хороший. Хотя и прошел он, судя по всему, прилично. Его все равно скоро растачивать и гильзовать. А вы чего движок не в сборе продаете? Я, может, взял бы.
— Ну, головка самим нужна, да и коленвал уже толкнули.
— Понятно. Ладно, ребята, я похожу еще, посмотрю. Может, потом у вас возьму.
— Хозяин — барин.
Паша отошел, спрятался за киоск, стал наблюдать за парнями. Они о чем-то переговорили, потом быстренько сунули блок в багажник потрепанного, видавшего виды «Москвича», захлопнули крышку. Спустя четверть часа Сайкин снова подошел к ним.
— А где же блок?
— Продали уже, земеля, — лениво отвечал тот, в кожаной куртке. — Говорили тебе — бери. А ты ковыряться стал. Налетел тут один, взял не глядя.
— Жаль. Цена у вас была сносная.
Паша повнимательней посмотрел на парней, глянул и на номер «Москвича», дважды повторил его про себя. А минуту спустя, за киоском с видеокассетами, записал его себе в книжечку.
— Что-то тут не так, — рассуждал он сам с собой. — Блок спрятали, наврали… Проверим.
Серега с Вадиком заподозрили неладное. Конечно, любой покупатель вправе спросить о цифрах на блоке, но парень этот, похоже, совал нос куда ему не следует совать, а это уже плохо — подозрительно.
— Легавый? Как думаешь, Вадь? — спросил Серега, сплевывая надоевшую ему жвачку.
Вадик оглянулся.
— Хрен его знает. Мандат свой не предъявлял. Но что-то вынюхивал, и мне так показалось. Мужики, вон, прежде всего в цилиндры нос суют, щупают, а этот сразу: почему номера перебиты?
— Мотаем! — принял решение Серега. — От греха подальше. Блок пусть полежит, вполне возможно, что легавые уже что-то пронюхали. Завтра на Дмитровский рынок маханем. А блок потом, я с ребятами из комиссионки поговорю.