Крестный отец
Шрифт:
Карло, не задерживаясь, прошел на задворки кондитерской, где в большой комнате его уже ждали оба сотрудника тотализатора: худощавый, но крепкий Сэл Рэгс и огромный верзила, именуемый просто Коуч. Давно пора было приступить к работе. Большие линованные амбарные книги уже лежали перед ними для занесения цифр ставок. В углу на грифельной доске аккуратно значились названия всех шестнадцати бейсбольных команд высшей лиги, выписанные попарно, чтобы понятно было, кто с кем играет. В пустой клетке напротив мелом заносились размеры ставок.
Карло сразу же прошел к телефону и набрал нужный номер. Под диктовку из трубки он внес
В первую неделю работы Карло в тотализаторе он ошибся при переносе ставок и очков на доску. В результате вышла «середина» — мечта всех игроков. При таком раскладе любой мог сделать ставку у Рицци, а потом поставить против той же команды у другого букмекера — и выиграть там или здесь. Проигрывал только Карло и его тотализатор. Это обошлось лавочке, подаренной зятю доном Корлеоне, в шесть тысяч долларов за неделю. Дон лишний раз убедился, что с Карло Рицци каши не сваришь, и распорядился наладить строжайший контроль за его действиями.
Как правило, члены Семьи Корлеоне не снисходили до подобных мелких дел. Букмекеров отделяли от верхов по меньшей мере пять ступенек иерархической власти. Но для Карло Рицци и тотализатора, где испытывались деловые качества зятя, дон сделал исключение, и отчет о деятельности букмекерской конторы ежедневно передавался лично Тому Хейгену.
Едва доска заполнилась записями, игроки хлынули в заднюю комнату кондитерской и столпились вокруг. Некоторые привели малышей с собой. Один из мужчин, намеревавшийся сегодня ухнуть кучу денег, спросил у девчушки, крепко держащей его за руку:
— Кто лучше, солнышко, как ты думаешь: «Гиганты» или «Пираты»?
Девочка, привлеченная звучными названиями, немедленно спросила:
— А гиганты — они сильнее пиратов?
Все, в том числе отец, рассмеялись.
Перед столами обоих сотрудников Рицци стали выстраиваться желающие сделать ставку. Сотрудник заполнял очередной лист, вырывал его из толстой амбарной книги, заворачивал внутрь купюры и передавал ставку Карло. Карло через заднюю дверь поднимался в комнату владельца кондитерской, по телефону передавал ставки, а деньги прятал в маленький потайной сейф, прикрытый оконной портьерой. Потом возвращался в комнату тотализатора.
В воскресенье игры никогда не начинались раньше двух часов дня, так что на смену семейным игрокам, торопившимся сделать ставки и успеть свозить жену с детьми за город, приходили холостяки или те, кто, вконец обезумев от азарта, готов запереть домочадцев в душных городских квартирах из-за бейсбольного матча. Второй поток посетителей отличался большим темпераментом и большими размерами ставок. Некоторые, поразмыслив час-другой, возвращались к Карло, чтобы сделать повторные ставки. Иногда и отцы семейств заглядывали в контору повторно, возвратившись в город с пляжа, чтобы попробовать отыграться и еще раз попытать судьбу. Из-за них-то и получался воскресный день самым трудным рабочим днем для букмекеров, с полной нагрузкой и переработкой, за которую никаких сверхурочных не выдавалось. Если не считать, разумеется, доходов от ставок.
В половине второго, когда наплыв посетителей несколько спал, Карло вместе с Сэлом Рэгсом вышли на воздух перекурить. Они уселись на тумбе позади кондитерской,
Мимо проехала полицейская машина, но Карло это не встревожило. Кондитерская и тотализатор существовали под надежным крылом местных властей, так что беспокоиться было не о чем. Разве что городской муниципалитет вздумал бы устроить полицейскую облаву. Но и об этом им обязательно сообщили бы предварительно.
Коуч, отпустив последнего клиента, тоже вышел из комнаты и присоединился к ним. Поболтали по-мужски о бейсболе, потом о бабах. Карло бросил мимоходом:
— Опять пришлось сегодня врезать моей супружнице, чтобы не забывала, кто в доме хозяин.
Коуч спросил равнодушно:
— У нее уже небось срок близко?
— А, ничего с ней не станется. Дал пару затрещин, — ответил Карло. — Раньше срока не разродится. — Он помолчал нахмурясь, потом добавил: — Ей кажется, что она может командовать мной. Черта лысого!
Игроки еще не уходили, слоняясь вокруг кондитерской. Кое-кто пристроился на ступеньках крыльца повыше тумбы, занятой Карло и его сотрудниками. Кто-то оживленно точил лясы.
Вдруг стайка пацанов, игравших в биту, разлетелась, как испуганные воробьи. К кондитерской на полном ходу подкатил тяжелый, будто танк, автомобиль, резко остановился, заскрежетав тормозами, у самых ступенек черного хода, но прежде, чем он затормозил, передняя дверца с шумом распахнулась, выпустив пассажира. Он ринулся к сидящим на ступеньках с такой быстротой, что всех словно парализовало от неожиданности.
Это был Санни Корлеоне.
Его тяжелое лицо с застывшими чертами Купидона исказилось бешенством. В короткую долю секунды достигнув места, где восседал Карло Рицци, он схватил шурина за воротник и поволок от остальных, подальше, на тротуар. Карло, испугавшись, успел мертвой хваткой вцепиться в железные прутья перил. Голову он попытался поглубже втянуть в плечи. Рубашка с треском разорвалась под руками Санни.
Дальше последовала ошеломляющая сцена. Санни принялся изо всех сил колотить кулаками Карло, помогая самому себе хриплым от ярости голосом и самыми страшными ругательствами. Перетрусивший Карло, хотя сил у него имелось достаточно, не сделал ни малейшей попытки воспротивиться избиению и даже не попросил о пощаде. Коуч и Сэл не осмелились вступиться за шефа. Они решили, что если Санни собирается убить своего шурина, то им совсем ни к чему разделять его участь.
Дети, игру которых прервал автомобиль, подбежали, чтобы отвести душу на водителе. Но увидев, что творится, замерли поодаль, с молчаливым ужасом наблюдая за избиением.
Тем временем подъехал еще один автомобиль с телохранителями Санни. Но и они не стали ввязываться, а стали настороже, готовые броситься на помощь Санни, если только у кого-либо из присутствующих хватит дури вступиться за Карло.
Самое жуткое в этом избиении было то, что Карло не делал ни малейшей попытки отбиваться. Не пытался он и заговорить, что, вероятно, спасло ему жизнь, Он только продолжал цепляться за железяки перил, чтобы Санни не смог выволочь его на улицу. Силой ничуть не уступая своему шурину, Карло подчеркнуто отказывался от честной драки. Он позволял Санни лупить себя по незащищенной голове и груди до тех пор, пока ярость не стала остывать. Шумно дыша, Санни наконец остановился, посмотрел в лицо Карло и мрачно пообещал: