Крёстный тесть

Алиев Рахат Мухтарович

Времени на размышления было в обрез. Токаев сообщил, что завтра Назарбаеву будет звонить вице–президент США Альберт Гор, и к этому моменту нужно утвердить нашу окончательную позицию. О звонке Гора Токаеву сообщил американский посол — Джоунс. Разговор министра с послом был очень нервным, чувствовалось, что американцы готовы на самые суровые меры, вплоть до режима санкций, что в условиях азиатского экономического кризиса 1998 года могло крайне отрицательно отразиться на экономике Казахстана.

Гор должен был позвонить Назарбаеву в воскресенье, в восемь или девять утра, с борта самолета — у него был длинный перелет, и разговор с президентом Казахстана значился в списке неотложных дел. Как я понял, именно нашей группе

нужно было предложить Назарбаеву сценарий разговора, его позицию.

Вариантов, собственно, было всего два. Первый: президент не сдает своих старых друзей, и тогда страна гарантированно получает массу проблем (а вместе со страной и сам Назарбаев — его могли перестать пускать в страны Запада, как белорусского коллегу Александра Лукашенко). Либо президент выставляет американцам козлов отпущения — то есть делает вид, что сам ровным счетом ничего не знал, ни о каком экспорте самолетов в Северную Корею не знает, очень возмущен и во всем разберется и накажет виновных, которые за его спиной проворачивает плохие делишки. Этот вариант означал, что два назарбаевских соратника, его близкие люди — Абыкаев и Алтынбаев, должны подать в отставку со своих постов, а какие–то стрелочники — пострадать чуть посерьезнее. Одновременно этот вариант означал фактическое признание того факта, что глава государства слабо или совсем не контролирует своих силовиков, промышляющих торговлей оружием. Это было неприятно, но не смертельно. Главным на тот момент было успокоить американское и японское правительства, а всякими побочными проблемами типа общественного мнения в собственной стране можно заняться потом.

Естественно, я предложил второй вариант. Оба деятеля заварили эту кашу, оба и должны ее расхлебывать. Тем более, насколько я понимал, американцам нужны были две вещи: во–первых, напугать казахское руководство так, чтобы желание что–то там продавать в обход санкций пропало надолго, и, во–вторых добиться каких–то церемониальных жертвоприношений, абсолютно символических. Вряд ли они были настолько наивны, чтобы всерьез поверить в версию, будто президент Казахстана ничего не знал о том, что творится у него под носом.

Все эти аргументы я и изложил собеседникам. Токаев меньше всего хотел ссориться с могущественным Абыкаевым, но никакой альтернативы моему предложению у него не было, и именно он должен был сформулировать наше решение.

В итоге, с лицом человека, идущего к плохому дантисту, он сел за стол и написал письмо президенту, которое мы скорректировали. Смысл был таков: чтобы минимизировать негативные последствия этой истории, президенту нужно решительно дистанцироваться от нее, заявить, что он возмущен самодеятельностью злоумышленников, намерен строго наказать их, а также и тех, кто должен был не допустить подобного рода злоупотреблений … и далее в том же духе.

Заручившись нашей поддержкой, с готовым письмом Токаев сразу же спецсамолетом улетел в Астану. Я, помнится, тогда еще подумал, что господину Петренко придется на некоторое время прервать свою салонно–благо–творительную деятельность, потому что из всей компании, замешанной в афере, по статусу и по положению в негласной иерархии посадить могли только его. Шеф комитета нацбезопасности и министр обороны были надежно защищены от такого варианта. Так впоследствии и получилось.

Президент не сразу принял наш вариант. Некоторое время он еще хорохорился, говорил, что он руководитель независимой страны, сам себе хозяин. Что не допустит того, чтобы вместо московского ЦК КПСС теперь контролирующие функции выполняли американцы, капиталисты (как бывший советский рабочий, президент Назарбаев до сих пор недолюбливает классовых врагов–американских капиталистов). Назарбаев говорил, что он не сдает своих верных друзей и далее в том же духе. Об этом мне позже рассказывал Токаев.

Ему и в самом деле было нелегко. Выстроенная им система абсолютной

вертикальной власти могла функционировать лишь при соблюдении главного принципа: своих в беде не бросать. Какой бы эта беда ни была. Сегодня ты сдаешь своего верного соратника — завтра он сдаст тебя. И будет прав. Круговая порука — непременный атрибут подобного рода мафиозных организаций, гарант того, что завтра в них не начнется война всех против всех. В конце концов, его соратники действовали не на свой страх и риск, все было согласовано, шкура неубитого медведя была предварительно разделена. А теперь ему нужно выставить их виноватыми, отправить в отставку, убрать на некоторое время из ближайшего окружения. Назарбаеву было трудно решиться на этот шаг, очень трудно.

Но другого пути у него не было. Может быть, он бы еще как–нибудь пережил запрет на въезд в Соединенные Штаты и страны Европы. Но интерес американских правоохранительных органов к нескольким счетам в швейцарских и лихтенштейнских банках, и так к моменту описываемых событий весьма его беспокоивший, в случае конфронтации с американцами непременно бы усилился, а это в планы нашего лидера никак не входило.

Поэтому я, честно говоря, был уверен, что в итоге он примет мой вариант.

К этому времени я знал президента уже много лет, и некоторые его привычки и стереотипы его поведения были мне неплохо знакомы. Перед тем, как решиться на игру против правил (а тут ему предстояла именно такая игра, более того — против правил, им же самим и введенных), он непременно должен был найти внутреннее самооправдание. Возможно, неубедительное для других, зато убедительное для него. В случае с неудавшейся контрабандой такое самооправдание не нужно было долго искать. В конце концов, он давал разрешение на операцию, а дело исполнителей было позаботиться, чтобы она не провалилась. Но они ее провалили и теперь должны будут ответить. Не перед законом, конечно, а перед Хозяином.

Воскресным утром 8 августа президент говорил с Гором. Разговор длился около получаса. Назарбаев сказал, что очень сожалеет о случившемся, что сам он, естественно, не знал о происходящем, что организаторы и исполнители этого нехорошего дела будут наказаны в соответствии с нашими строгими, но справедливыми законами, что Казахстан — горячий сторонник и партнер Америки, а его лидер — пламенный борец за все хорошее и против всего плохого. Гор, кажется, удовлетворился услышанным. Кстати, он был в доме Назарбаева на семейном ужине в 1993 году, где был поражен гостеприимством Назарбаева и, конечно же, его музыкальными способностями.

На следующий день президент пригласил к себе двух неудачливых торговцев оружием и объявил им, что нужно устроить шоу для американцев. Они должны подать в отставку со своих постов «как настоящие генералы». Естественно, они не пропадут, беспокоиться никто не должен. «Генералы» изобразили, что они оскорблены в лучших чувствах, но деваться было некуда. На тут же созванном совещании Совета безопасности оба подали прошение об отставке. Прошения были сразу же удовлетворены.

На все ушло несколько минут. Спектакль для американцев был проведен на «отлично».

Сразу после заседания президент вызвал Альнура Мусаева и объявил, что вновь назначает его председателем комитета нацбезопасности. Выглядел он при этом удрученным. Тому было две причины. Одна — очевидная: только что Назарбаев, как это ни называй, сдал своих друзей, своих ближайших людей. И кому? Американцам! В который уже раз ему приходилось считаться с тем, что и после распада Союза у него нет стопроцентной власти, и над ним снова висит контролирующая инстанция. То ему не дали стать лидером ядерной державы, причем не дали в грубой форме, без соблюдения особых политесов, теперь вот не получилось элементарное дело — торгануть никому не нужным хламом за приличные деньги — сорок миллионов долларов наличными. И это было очень обидно.