Крестный. Огонь по отморозкам
Шрифт:
– А договор вы подписали?
– Нет, не успели, – честно ответил Кислицин.
– Я думаю, ты понимаешь, что этот договор подписывать не надо, – произнес спокойным голосом Антон. – Ты понимаешь, что совершил ошибку, пойдя против нас.
– Понимаю, – оживленно согласился Гоша.
– Ты понимаешь, что за все это ты должен быть наказан? – Антон посмотрел Гоше прямо в глаза.
– Понимаю, – упавшим голосом произнес бизнесмен.
В этот момент к Кислицину и Антону подошел человек в маске, держа в одной руке
Подойдя к Кислицину, он бросил топор на землю и бесцеремонно стал развязывать шнурок на левом ботинке пленника.
– Что? Что вы хотите со мной сделать? – в отчаянии заверещал Гоша в тот момент, когда с него грубо содрали ботинок и носок.
– Ничего особенного, – произнес Антон, – мы преподали тебе небольшой урок жизни, привезли сюда и объяснили твою ошибку. А для того, чтобы ты хорошо усвоил этот урок, мы сделаем тебе зарубку на память. Чем глубже зарубка, тем дольше ты будешь помнить.
При этих словах Антон отбросил в сторону шампур с недоеденным шашлыком и, схватив с земли топор и размахнувшись, изо всей силы вонзил его в ствол дерева чуть-чуть выше головы Кислицина.
Гоша, зажмурившийся от ужаса, долго еще не открывал глаза. Когда же открыл их, то увидел, что перед ним стоит улыбающийся надменной улыбкой Антон, непринужденно держащий при этом стакан с водкой.
Рядом с ним стоял верзила в маске, в руке которого Гоша разглядел дымящуюся головешку из костра. Мужчина в маске нагнулся и поднес головешку к босой ноге Кислицина.
Дикий вопль, огласивший ближайшие окрестности леса, заставил сорваться с деревьев стаи птиц, которые еще долго кружили в воздухе, боясь сесть на ветки.
Ощутив дикую боль, пронизывающую все тело, Кислицин уловил носом отвратительный запах паленого мяса. Остекленевшим от боли и ужаса взглядом он уставился на свою левую ногу, которую только что прижег один из бандитов.
На нее же смотрел и Антон, но гораздо более спокойным и хладнокровным взглядом, со своей неизменной плавающей улыбкой на лице.
– Ну вот, жареным мясом мы тебя угостили, пора и водочки налить, – произнес Антон и опрокинул стакан с водкой, вылив его содержимое прямо на рану Кислицина.
От новой волны боли Гоша весь выгнулся, заорав и заплакав одновременно.
– Теперь ты надолго запомнишь этот урок, – произнес Антон и, посмотрев на своего напарника, приказал: – Дай ему водки выпить, а то орет больно сильно.
Тот послушно принес пластиковый стаканчик, наполненный водкой, и аккуратно влил ее в горло Кислицина, при этом последний чуть не поперхнулся. Однако после выпитого спиртного Гоше стало несколько легче переносить страдания.
– А теперь дай ему сотовый, – снова приказал Антон.
К уху Кислицина поднесли сотовый телефон с набранным номером охранного агентства «Легион»:
– Сейчас ты скажешь своему школьному приятелю, что в его услугах
Гоша дождался, когда длинные гудки прекратились и в трубке послышался знакомый голос Кости Титова:
– Слушаю вас.
– Это я, Игорь, – устало произнес Кислицин, едва шевеля пересохшими губами.
– А привет, Гош, ты что же не заехал ко мне? – спросил Титов.
– Нет надобности, – ответил Кислицин. – Я… Словом, я договорился с романовскими.
– Да-а, – задумчиво протянул Титов. – Ну что ж, это твое решение, поступай как знаешь… Тебе больше нечего мне сказать?
– Нет, – после длинной паузы ответил Гоша, – мне больше нечего тебе сказать.
Внимательно следивший за диалогом Антон выключил трубку и убрал ее в карман куртки.
– Ну вот и хорошо, – подытожил он, – теперь мы, так и быть, отвезем тебя в больницу. Что же касается наших с тобой договоренностей, они остаются в силе, первый взнос через неделю.
Обратно в город Гошу везли уже не в багажнике, а в салоне автомобиля. Он сидел на заднем сиденье джипа рядом с Антоном, постанывая от боли, находясь при этом в состоянии транса и не обращая ни на что внимание, кроме ноющей боли в ноге. От этой боли он периодически терял сознание.
Он плохо помнил, как его сдали в приемный покой больницы, а Антон объяснял, что его приятель по пьяни наступил на раскаленный уголь костра во время пикника.
Гоше обработали ногу и, сделав обезболивающий укол, отвезли в палату, где он заснул тревожным сном.
Когда Гоша вечером проснулся, то с удивлением увидел, что у его больничной койки на стуле сидит Костя Титов, накинувший на плечи белый халат.
Гоша, оторвав голову от подушки и приподнявшись на локте, удивленно воззрился на Титова.
– Ты как меня нашел? – спросил он.
– Очень просто, – усмехнулся в ответ Титов, – позвонил сначала в твой офис, потом к тебе домой, нигде тебя не было. Как правило, следующим на очереди является обзвон приемных отделений городских больниц, если бы и там тебя не было, я бы стал звонить по третьему кругу, то есть в морги. Но, к счастью, ты задержался на втором круге.
– А почему ты вообще стал обзванивать? – по-прежнему недоумевал Гоша. – Я ведь тебе сообщил по телефону, что в твоих услугах больше не нуждаюсь.
Титов снова усмехнулся:
– Я ведь, Гошенька, давно охраной и оперативной работой занимаюсь. Научился немного отличать, когда люди добровольно говорят, а когда под принуждением. Если все, что ты мне сказал по телефону, повторишь лично, я пожелаю тебе скорейшего выздоровления и уйду.
Титов выжидательно посмотрел на Кислицина. Тот закрыл глаза и откинул голову на подушку. Несколько минут он лежал молча, ничего не говоря, словно вспоминая весь ужас, который пережил сегодня днем.