Крестоносцы 1410
Шрифт:
– С позволения вашей милости, – прервал медленно старый ксендз, на которого все обратили взгляды. – Не мне судить, кто прав, а кто виноват, потому что это не моё дело, но что до короля Ягайло, правда велит сказать, он христианин и очень ревностный. Не проходит и дня, чтобы он не слушал святой мессы, хотя бы и в позднее время, а бывает по два и по три раза слушает. Даже на охоту духовенство с собой возит, по пятницам постится и молится на коленях.
Некоторые начали смеятся, иные разразились гневом.
– Кто
– Я из Силезии…
– Э! Полполяка! – пробормотал кто-то с презрением.
– Почему же вы защищаете Ягайлу?
– Не Ягайлу, а правду защищаю.
– Наверное, не правда это, – вырвалось у кого-то из-за стола. – С покойным великим магистром Конрадом мы несколько раз ездили на границу для переговоров с королём. Я видел его вблизи. У него языческие обычаи. А вы знаете, почему он в лесу больше всего любит сидеть? Чтобы змеям молиться и под старыми дубами суеверие своё отправлять. Я сам видел, как, выходя с утра из палатки, он соломку сломал, бросил и обернулся вокруг, чиня какое-то колдовство.
– Ну да! Так и есть! – подтвердили другие, смотря на ксендза, который молчал.
– Что же вы об этом скажете? – подхватил сосед.
– Останусь при своём, – сказал старец. – Он христианин.
– А мы, пожалуй, у вас язычники! – засмеялся один из старых.
– Не знаю – ответил спокойно пилигрим. – Крест всё-таки на груди носите и верю, что его и в сердце имеете.
За столом забормотали.
– Кто этот бродяга? Откуда?
– Пилигирим. Священник из Силезии.
– Что-то из его уст плохое слышно, – прошептал один из братьев. – Ягайлу защищает…
Один тайно встал из-за стола и вышел из боковых дверей.
Разговор продолжался дальше, а глаза мерили молчащего старца. Начинал опускаться сумрак и зажигали свечи в роговых подсвечниках. Некоторые забавлялись кружками с пивом. Старичок встал, сложил руки и, не дожидаясь бенедикции и молитвы, один, стоя, потихоньку начал молиться.
Все искоса на него посмотрели, будто считали ему за зло, что свою набожность хотел показать в пример.
С конца стола его окликнул старший:
– Следовало всё-таки подождать и других на молитву!
– Я старый, слабый и искалеченный, – запричитал священник, – прошу разрешения удалиться на отдых.
Он хотел отойти от лавки, когда сосед удержал его за руку: старик пошатнулся и уселся.
– Подожди, преподобный отец, – добавил, смеясь, – прежде чем вы уйдёте отсюда, вам нужно с кем-то минуту поговорить.
Эти слова он сопровождал насмешливой улыбкой. Старичок, ничего не отвечая, остался на месте: взгляды всех были снова обращены на него.
Некоторые посмотрели на двери, когда те отворились, а в них показались двое кнехтов с алебардами в руках. Сидящий рядом с ксендзом, улыбаясь, указал старику на них.
– Вы пойдёте с ними, – сказал он,
Брат-лазарит, увидев кнехтов великого магистра, немного побледнел, посмотрел на ксендза, который уже искал поставленный в угол посох, и вышел из трапезной.
Шёл, ковыляя, в молчании старичок между кнехтами через двор, назад к среднему замку, где были палаты знатных рыцарей и капитул Ордена. У входного крыльца через слугу сообщили великому магистру, что привели пилигрима, как он приказал. Вышел монах в белом облачении, с бритым лицом, духовный, и показал дорогу через внутренние галереи и коридоры во внутренние помещения.
По сводчатой небольшой комнате прогуливался мужчина в рыцарской одежде, высокого роста, с красивым лицом, чёрными быстрыми глазами, когда впустили ксендза. Тот остановился, увидев священника, и пристально стал в него всматриваться…
Фигура была господская, и хоть не имел на себе никаких знаков достоинства, кроме золотой цепи на груди и перстня на пальце, понять было легко, что он должен был занимать высокую должность в Ордене.
Он глядел с гордостью, свысока и с великой мощью во взгляде.
– Мне сообщили неложно, – сказал он через минуту, – и я сам припоминаю, что вас при короле или при Витольде видел.
– При первом как-то только должность писаря временно справлял, – ответил ксендз, – а второму никогда не служил.
– Так вы не отрицаете? – живо подступая, сказал мужчина.
– Правды отрицать не могу.
– Значит, и остаток её вы должны дорассказать, – добавил рыцарь. – Кто вас сюда послал?
– Меня? Послал? – спросил старик. – Меня? А кто же и для чего меня бы сюда послал?
Рыцарь презрительно улыбнулся.
– Вы знаете, кто я? – спросил он.
– Я догадываюсь, что вы наивысший великий магистр ордена…
– Чем я и являюсь… в моей руке ваша жизнь… Говорите всю правду, кто вас сюда шпионить послал?
Ксендз осенил себя крестным знамением.
– О, господин мой! – воскликнул он. – Моя одежда священника свидетельствовать за меня должна. Почему вы подозреваете меня?
Великий магистр рассмеялся, покачивая рукой, словно наказывал молчание.
– Вы считаете нас за таких простодушных, раз думаете, что мы поверим? Война приближается… Вы, который принадлежали когда-то ко двору короля, и наверняка принадлежите, тайно прибываете в замок, вкрадываетесь в него и я вам поверю, что это из набожности, или вы это для забавы делаете?
Он начал смеяться. Старец молчал.
– И я вас выпущу на свободу, чтобы вы отнесли им вести о нас, а может, и о других замках и войсках наших… Действительно, хитрый король хорошо себе выбрал посла. Кто же на старца и священника обратит внимание? Но у нас хорошие глаза и подойти не даём.