Крестоносцы
Шрифт:
— Назначил встречу? — растерянно повторила Джин, не зная толком, что думать — хорошо это или плохо.
— Все нормально, — видя ее обескураженность, успокоил Дэвид. — Ничего особенного здесь нет. Джавад — опытный человек. Его хорошо подготовил мой агент, поэтому какой бы поворот ни приняла их беседа, прокола не будет. Такой звонок состоялся! Это самое важное. Значит, наш план сработал, и Селим сделал свое дело. Судя по всему, Магеллану остались считаные дни, а может, и часы.
— Меня поразила теперешняя уверенность Селима. — Джин опустила голову на руки. — Муктада имеет на него колоссальное влияние. Селим благоговеет перед ним, а скорее даже боится, но ради Энн он преодолел свой страх. Она не переменила решение, и это тоже хороший знак. Она согласна работать у Джавада и
— А дальше? — воскликнул Дэвид. — Пусть следят! Не Джавад же первым сделал шаг к этой встрече. Муктада позвонил ему и попросил консультацию по теологии, а он может позвонить кому угодно. Джавад — крупный специалист в данной области, и к нему обращаются разные люди. Почему бы им не встретиться и не поговорить на религиозно-философские темы? О чем они будут говорить, люди Магеллана никогда не узнают. — Дэвид едва заметно улыбнулся. — Возможно, узнает сам Магеллан — за мгновение до того, когда будет поздно.
— Что можно сейчас сделать? — Джин внимательно смотрела на Дэвида.
— Ничего, — пожал он плечами. — Ждать. Ждать, пока все придет к тому результату, которого мы желаем. Механизм запущен, он должен сработать. Будем надеяться, он сработает до конца, если вдруг не случится непредвиденного сбоя, как я никогда не устаю повторять. Вот тогда нам все придется начинать сначала. В случае нашей неудачи Магеллан вообще ляжет на дно, и тогда попробуй достать его оттуда. Явно придется попотеть.
— Ты считаешь, есть такая вероятность?
— Я считаю, ее всегда надо держать в голове. Не все зависит от нас, но уж поверь, — Дэвид прикоснулся пальцами к руке Джин, — у меня есть некоторый опыт. Мне кажется, все пройдет гладко, только забегать вперед — неблагодарное занятие. Остается только ждать.
— Ждать.
— Да, нелегкая задача, хотя кажется и наоборот, — Дэвид снова наклонился к компьютеру. — Противная задача, особенно в нашем деле. Именно здесь терпение и умение ждать значат необыкновенно много, а поспешность порой дорого обходится.
— Да, я понимаю, — вздохнула Джин. — Значит, я могу спокойно заняться своими делами в госпитале?
— Можешь, — кивнул Дэвид. — Пока Магеллан не обезврежен, на патрулирование я тебя больше не отпускаю. Приступай к своим непосредственным и, насколько я понимаю, любимым обязанностям.
— Ага. Я даже соскучилась, если честно, — призналась Джин.
— Хочется кого-нибудь разрезать? — пошутил Дэвид, быстро взглянув на нее.
— Вроде того. Мэгги все эти дни справлялась одна и не жалуется, но я же представляю, как она устала. Теперь я заменю Мэгги. Ей сейчас есть с кем приятно провести время.
— Вот как? — Дэвид вскинул брови. — У Мэгги новый роман?
— Да, и она весьма очарована.
— Когда вы только успеваете?
Зазвонил телефон. Кивнув Джин в подтверждение ее ухода, Дэвид снял трубку. Джин вышла из кабинета, направляясь в госпиталь. У магазина ее окликнул Коновалов:
— Джин! Я только что говорил с Маринкой.
Он подбежал к ней.
— Они приехали в Краков. Маринка просто не находит слов, как их приняли. Ее поселили в «Шератон Краков Отель». «Шератон»! Я чуть с ума не сошел. — Алексей прижал сжатый кулак ко лбу. — Сколько ж стоит! У нас в Киеве «Шератон» вообще только для олигархов. Номер с видом на старый замок. Завтрак и ужин — ешь — не хочу, и для нее все бесплатно. Даже новую одежду Маринке приготовили…
— Это мама, — улыбнулась Джин. — Я думаю, ее личный подарок. Она сама из России и знает, как может чувствовать себя бедная советская женщина в европейской столице. Обычно мы этого, конечно, не делаем, но ваш случай — исключительный.
— Маринка в жизни такого не носила, никогда столько не ела и не спала в такой постели. Даже и не мечтала. Самое главное… — Коновалов от волнения поперхнулся и закашлялся. — Простите. Самое главное, Ванечке уже провели первые исследования. У него отдельная палата. Там все чисто, аккуратно, но на больницу не похоже. Все какое-то цветное, веселое, как в весеннем саду.
— У нас тоже не бесплатно, — поправила его Джин. — Я говорила тебе. Лечим на благотворительные пожертвования.
— Кому хоть спасибо сказать? — неожиданно спросил Коновалов. — За кого свечку ставить, за кого молиться, кому в ноги поклониться? Фамилию можно узнать?
— Нет. — Молодая женщина отрицательно покачала головой. — В наши фонды жертвуют и отдельные люди, и большие компании. Деньги присылают «Майкрософт» с «Эппл», «Дженерал моторс» и «Даймлер-Бенц». Список бесконечен. Многие знаменитые политики, киноартисты, бывшие президенты США и не только США, бывшие премьер-министры по примеру Уинстона Черчилля, пожертвовавшего в фонд своей супруги и моей бабушки почти все премиальные средства, которые он получил за литературные труды, отчисляют суммы с гонораров за свои лекции и выступления. Звезды эстрады, знаменитые писатели и спортсмены — все, кому, как думают, принадлежит мир. Самые простые граждане, служащие банков, клерки, даже мусорщики, если считают возможным, шлют деньги. Мы принимаем и один доллар, и миллион долларов с одинаковой благодарностью, по никогда не рекламируем имена тех, чьи деньги тратим на лечение тяжелобольных людей. Это непререкаемое условие, ведь речь идет о вкладе тех, кто может помочь, ради тех, кто себе помочь не в силах, совершенно бескорыстный и на добровольной основе. Никто никого не заставляет. Это долг перед Богом и человечеством. Мы на Западе думаем о таких вещах, помня о конечности человеческого пути. Всех нас ждет Господь с вопросом — что ты сделал в жизни, простой смертный, чтобы я мог простить тебе твои грехи? Чем ты заслужил бессмертие? Никаких имен я тебе не назову, Алексей. Просто благодари Бога, если все выйдет удачно. Я почему-то думаю, раз мама взялась за это дело, именно так и случится.
— Говорят, у вас нет социальной справедливости. Врут они все! Врут и дальше воруют. — Алексей зло махнул рукой. — Вот вам социальная справедливость, да еще по доброй воле, без всякого принуждения! У нас нет социальной справедливости. Вообще никакой. Человек — раб системы. И при советском, и при теперешнем миропорядке мы — рабы. Как был человек мусор, так он и есть, особенно бедный, обычный человек. Он просто мешает всем прочим, и чем скорее сгинет с лица земли, тем лучше. Закопать и забыть, как говорится, а потом вновь воровать.
— Что говорит доктор Новак по поводу состояния Ванечки? — Джин перевела разговор на другую тему. — Марина не сказала тебе? Впрочем, я это узнаю от мамы, а он ей обязательно доложит. Доктор Новак — хороший врач. Ему можно доверять во всем.
— Маринка сказала, это чувствуется. — Алексей кивнул. — Он очень внимательно к Ванечке отнесся. Как будто у него вообще нет других пациентов, столько доктор Новак ему уделяет внимания. У него две прекрасные помощницы, медицинские сестры. Они очень предупредительные и полностью Ванечку обслуживают, Маринке вообще ничего делать не надо — не умывать, не подмывать. Сиди и играй с мальчиком. Он чистый, ухоженный. Никакого раздражения. Поляки только улыбаются — хорошо, будьте любезны, не стоит беспокоиться. Маринка говорит, мол, давайте, я сама его покормлю, а они — не стоит, пани, мы все сделаем. Мальчик уже не хочет у матери есть, ведь ему интересно, как его кормят. Ванечке нравится. Он теперь улыбается все время, а до этого вообще улыбаться не мог.