Крестоносцы
Шрифт:
Старик недоверчиво посмотрел на довольно молодого поводыря и пошел спрашивать по цепи растянувшихся немного людей.
И везде ему кивали головами, показывали на Иисуса и на. свои заживляющиеся раны от солености воды моря.
Но и этого старику показалось мало, и он снова спросил Христа:
– А, скажи мне, агнец, - обратился он к нему его словами, - как такое возможно, что вы по морю прошли. Это ведь никому еще не удавалось.
– Вера наша такая сильная, что это состоялось, - кратко ответил Иисус, и его глаза внезапно заблестели, - она так
– Какие же?
– не унимался старик, как будто дожидаясь какого-то подтверждения.
– А это ли не чудо?
– спросил у него Иисус, указывая рукой на всех тех, кто следовал за ним, и сразу же ответил сам, - это и есть настоящее чудо веры в бога нашего единого и всемогущего.
Но старик был упрям и очень недоверчив.
Тогда, Иисус сказал ему:
– Если хочешь, я обучу и вас этой вере, но вначале выделите мне одного из вас, дабы он проделал путь мой вместе со мною, а по прибытию все расскажет и подтвердит.
– Хорошо, - согласился на это старик, - я пойду с тобою.
– Нет, - ответил Христос, - ты уже стар и немощ, а путь мой далек и труден. Давай молодого, да хотя бы, вон того юнца, -и он указал на молодого парня, прятавшегося за деревом.
– Его не могу, - ответил чуть угрюмо старик, - это мой внук. Его не могу.
– Ну что ж, - ответил Иисус, - вера приходит, но никогда не насаждает себя силой. Если ты к этому не стремишься, то пользы и проку не будет. Живите дальше, как и жили. А если захотите что изменить, присылай ко мне своего ученика. Я не настаиваю на ком-то конкретно, но он должен быть молод и крепок мощами своими. Прощай, старик. Мы идем далее. Прощайте, люди, - сказал Иисус и остальным.
И вскоре только пыль осталась за их ногами.
Старик долго и придирчиво смотрел им вслед, а затем, на что-то решившись, сказал сам себе:
– Пусть, будет так. Хоть и не верю я ему, но все же отправлю своего внука. Пусть, обучится у него. Может, и дела наши лучше пойдут.
Он подозвал юношу к себе и приказал собираться в дорогу.
– Пойдешь с ними, - продолжил он, когда тот собрал скудные вещи и харч, - и обучишься их вере. Погодя воротишься, но, не дойдя до главного, не торопись уходить. Главное пойми суть этой веры. Понял меня?
Юноша кивнул и посмотрел вслед уходящему племени. Они уже были довольно далеко.
– Ничего, догонишь, - сказал старик и, нежно погладив его по голове, отправил вслед за ушедшими, - и береги себя, и его тоже, - добавил он на прощание, - сдается мне, не простой он все же человек, коль сколько люду собрал вокруг себя. Памятуй об этом.
Но юноша уже был далеко и вряд ли слышал последнее. Но так, наверное, тогда требовало это время, и так тогда это нужно было самому Иисусу, хотя он еще до конца и не понимал своего откровенного благодействия на жизни обездоленных людей.
И все же, как бы оно не происходило, а шло к одному завершению. К логическому своему завершению, ибо было в этой разрозненной цепи общения всех что-то такое,
Юноша очень скоро догнал колонну, и еще быстрее поравнялся с впереди идущим.
– Меня послал Феодосий, - казал он, тяжело дыша от бега, -это тот старик, с которым вы разговаривали.
– И что же он хотел?
– спросил Христос.
– Он хочет, чтобы я обучился подле вас вере вашей, и спустя время воротился в свое племя.
– Ну что ж, коли так, то ступай и становись позади всей колонны, - распорядился Иисус, - будешь обучаться, как все.
– Как?
– искренне удивился юноша, - как же я смогу научиться там, если ты здесь, впереди?
– Иди, - сурово сказал Иисус, посмотрев ему в глаза, -пойдешь с нами - поймешь, что к чему и слушайся остальных так же, как и меня. Ты равен здесь со всеми, но никто не может тебе приказать сделать
что-то для него. Ты сам по себе. Понял меня?
– Да, - кивнул юнец, хотя ему и не все было ясно, но он не стал дожидаться нового объяснения от своего учителя и пошел обратно в хвост колонны.
– Постой, - остановил его Иисус, - зачем идешь назад. Обожди здесь или сделай шаг тише, и колонна сама тебя нагонит.
– А-а, - протянул юноша, понимая, что это действительно так. А может, это и было для него самым первым чудом, совершенным его учителем, ибо не было бы его, то и он решил бы по-своему.
Колонна опередила его, и юнец зашагал следом. И никто не спросил его об этом, и никто не сказал плохого слова.
Люди объединялись в вере так же молча и внутренне, как и следовали за своим поводырем.
Их не пугало, что становилось людей больше. Все же это были единомышленники и единоверцы, от которых зависело благо всей земли.
И они понимали это сами и даже сочувствовали вновь прибывшим, понимая, как они еще слабы в вере и силе своей, и как им трудно сейчас обрести ее саму.
Нет. Дело не было вовсе в чтимых ими молитвах или воспетых псалмах, хотя этому и отдавалась дань уважения и предпочтение, но все же основное было в самих людях, в их степени сопереживаемости всего этого, в их собственной вере в достижении общей цели и в их внутреннем объединении вокруг единого бога-творца, воистину свою, воспроизводящего чудеса как с ними самими, так и с живой силой природы.
На этой почве взрастали корни и образовывались ростки настоящей веры в свою и другую доброту, в способность ради блага другого увековечить своим подвигом, совершенным во славу их внутренней силы и силы божественного соприкосновения, всю истинность настоящего для уже будущего познания в тех, кто останется на земле после них, то бишь дети и их потомки.
Так закреплялась вера в них самих, и так она потом передавалась в людях.
Но и это еще не было основной силой того внутреннего прироста, которая смогла бы в любой возникающей ситуации воспрепятствовать любому чинящемуся злу.