Крестоносец: Железная Земля
Шрифт:
– Спасибо, непременно туда заедем.
– Прощайте, милорд, и да хранит вас Матерь!
– О чем ты думаешь?
– спросила меня Домино, когда курьер и его люди уехали.
– О нас с тобой, - я сжал в ладони ее пальцы. Они были ледяными.
– Ты мерзнешь.
– Нет, - солгала она.
– Все хорошо. Не беспокойся.
– "Ты сама, родная, знаешь, что это не так", - подумал я, глядя ей в глаза. Наверное, она догадалась о чем я думаю. Не могла не догадаться.
– Солнце садится, - сказал я.
– Надо ехать.
– Неблизкий путь, неблизкий путь, нельзя
– пропел Домаш со свойственным ему пренебрежением к мелодии старую фламеньерскую песню.
– А я так мыслю,
дальний путь куда легче кажется, коли рядом с тобой добрые друзья и великая цель ждет тебя впереди.
– Завидую я тебе, сударь Домаш, - с грустной улыбкой сказала Домино.
– Ты будто из стали выкован, никакие невзгоды тебе нипочем.
– Да уж, истинно так, - Домаш подбоченился.
– Особливо когда знаешь, что в двух милях от тебя баранье рагу кипит на плите и гретым лотарийским красным потчуют. Так ведь, собрат Эвальд?
– Все верно. Поэтому давайте поспешим, а то холодает.
***
Старый Назария от избытка чувств собирался встать передо мной на колени, но я не позволил ему - подхватил старика и крепко прижал его к груди.
– О, милорд!
– всхлипнул старик.
– Вы ли это? Как я рад, что вы вернулись!
– И я рад, Назария. Познакомься, это твоя новая госпожа, леди де Квинси.
– Миледи, - Старик отстранился от меня, выпрямился и чинно поклонился Домино.
– Великая честь для меня лицезреть вас. Что прикажете?
– Приготовь горячую воду для умывания и ужин. И самое лучшее постельное белье. Мы заночуем дома.
– Да, милорд. Вы позволите затопить камин?
– Конечно, Назария. Будьте добры.
– Слушаюсь, милорд.
– Назария еще раз поклонился нам обоим и ушел.
Я сел на стул и с улыбкой наблюдал, с каким интересом Домино осматривает мое жилище. Появилась мысль, что теперь нам понадобится новый дом. Вряд ли небольшие холостяцкие аппартаменты, в которых столько лет прожил сэр Роберт и где совсем недолго жил я, удовлетворят мою милую жену.
– Здесь уютно, - наконец, сказала Домино.
– Только чувствуется, что в этом доме жил очень одинокий человек.
– Ты о сэре Роберте или обо мне?
– О вас обоих, - Домино подошла ко мне, обхватило ладонями мою голову.
– Но теперь одиночество кончилось. Мы вместе.
– Да. И я счастлив. Только квартира у меня очень маленькая.
– Это неважно. Главное, что ты рядом. Ты еще не разочаровался во мне?
– Как ты можешь так говорить! Ты же знаешь...
– Знаю. Но сама не верю в собственное счастье.
– Милорд!
– Назария появился в дверях.
– Простите, что отвлекаю. Две недели назад принесли это письмо.
– Он подал мне маленький свиток, перевязанный красным шнуром и запечатанный сургучной печатью без герба.
– Посыльный, принесший письмо, сказал, что оно очень важное.
– Любовная записка?
– Домино сделала страшные глаза.
– Сейчас посмотрим, - я взглядом велел Назарий удалиться,
"Мой друг Эвальд!
Знаю, что вы на свободе и в скором будущем вернетесь в Рейвенор, поэтому решил оставить для вас это письмо. Мне очень жаль, что вам многое пришлось испытать. Я не мог вступиться за вас и облегчить ваши страдания, потому что такова была воля императора - простите меня. Мне сообщили, что так было нужно, таков был приказ Его величества, а приказы, как вы знаете не хуже меня, не оспариваются и не обсуждаются. Скоро мне придется отбыть из Рейвенора. Может быть, наши дороги вскоре пересекутся, но пока предлагаю вам заехать в Рейвеноре в торговый дом Ледуша (он находится на Улице Мучеников Мирны) и поговорить с приказчиком по имени Хеймар Стейс. Непременно покажите ему эту записку. Это не только в ваших интересах, но и в интересах нашей империи, которую мы с вами любим."
– Подписи нет, - сказала Домино, прочитав записку.
– Я знаю этот почерк, - ответил я.
– Это де Фаллен писал. Наверняка что-то важное. Нужно встретиться с этим Хеймаром.
– Я пойду с тобой.
– Не стоит, любимая, - я поцеловал ее.
– Императорская амнистия решила все вопросы. Да и вряд ли де Фанзак успел бы расставить мне ловушку. Мы сходим вдвоем, я и этот господин, - я показал на меч.
– А ты отдыхай, грейся и жди меня к ужину.
– Эвальд, будь осторожен!
– Твоя любовь меня хранит. Не беспокойся, я скоро.
На улице Мучеников Мирны я прежде никогда не бывал, но и саму улицу, ( она, кстати сказать, находилась совсем недалеко от моего дома, минутах в семи-десяти ходьбы) и торговый дом Ледуша, красивое деревянное здание с резными ставнями на окнах, нашел без труда. Меня встретил мальчик-клерк, который, поклонившись, сообщил, что мессир Ледуш покинул Рейвенор три дня назад.
– Мне нужен приказчик Стейс, - ответил я.
– Он тоже уехал?
– Нет, милорд, господин Хеймар здесь. Прикажете позвать?
– Да, и побыстрее.
Мальчик убежал и меньше чем через минуту привел крепкого седовласого мужчину в кафтане из тонкой коричневой кожи.
– Я Хеймар Стейс, - заявил мужчина.
– Чем могу?
– Ты свободен, - сказал я мальчику, подавая ему монету в полсильверена, и парнишка тут же оставил нас вдвоем.
– Я Эвальд де Квинси. Мне пришло письмо без подписи, где упоминалось ваше имя.
– Письмо с вами?
– Да, вот оно, - я подал мужчине свиток.
– Отлично, милорд, - сказал Стейс, прочитав письмо.
– Идите за мной.
Приказчик привел меня в подвал со сводчатыми низкими потолками, уставленный бочками, корзинами, мешками и ящиками и едва освещенный горевшей на большом столе свечой в шандале. Учтивым жестом предложил сесть на бочонок, заменяющий стул.
– Мессир де Фаллен назвал мне ваше имя, милорд, - начал он.
– Однако вы правильно сделали, что принесли это письмо. Его никто не должен видеть.
Сказав это, Стейс поднес свиток к пламени свечи и бросил запылавший пергамент в глиняную миску.