Крестоносец: Железная Земля

Астахов Андрей Львович

– Да я и приехал из Рейвенора! Меня зовут...

– Погодите, не стоит называть имен, - фермер все же поднял капюшон, и я увидел его лицо. Лет около пятидесяти, бритоголовый, с седой бородой, глаза темные, взгляд внимательный, изучающий.
– Любопытное у вас оружие, молодой лорд. Виарийская работа?

– Черт, какое это имеет значение!

– Самое непосредственное.
– Он подошел к ограде.
– Может, спешитесь и войдете во двор?

Я так и сделал. Хозяин дома дождался, когда я подойду ближе, потом стянул митенки из грубой шерсти и протянул правую руку ладонью вверх.

– Я могу взять ваше оружие?
– спросил он.

– А я могу надеяться на то, что вы не треснете

меня моим же мечом по голове?

– Слово папаши Арнеля.

Я вынул Донн-Улайн из ножен и протянул странному фермеру рукоятью вперед. Он взял меч в руки, осмотрел его, попробовал пальцем заточку, несколько раз взмахнул оружием, рассекая воздух.

– Неплохо, очень неплохо, - резюмировал папаша Арнель.
– Люблю хорошее оружие.

– Фермеру как бы по статусу не положено любить мечи, - заметил я.
– Или вы, дорогой папаша, не совсем обычный фермер?

– Так и вы, сударь мой, не совсем обычный фламеньер, - ответствовал Арнель, возвращая мне меч.
– Человек с Луны - кажись, так вас кличут ваши недруги? Пройдемте в дом. Коня можете привязать у ворот.

– Значит, вы знаете, кто я.

– В общих чертах, - Арнель улыбнулся.
– Входите же, поглоти вас Бездна!

В горнице, куда привел меня Арнель, обстановка была самая спартанская - пара лавок и стол на козлах, старый шкаф, заставленный горшками, крынками и оплетенными бутылками, большой камин с облицованным серым камнем порталом и чугунным таганом. А еще здесь царил тот характерный беспорядок, который можно увидеть только в доме холостяка, и я подумал, что хозяин фермы живет один.

– Хороший у вас дом, - сказал я, оглядевшись.

– Мне в нем уютно и спокойно. Но вы ведь приехали не за тем, чтобы хвалить мою берлогу, шевалье де Квинси?

– Откуда вы знаете мое имя?

– От наших общих друзей. О вас мне говорил де Фаллен, а до того и ваш приемный отец.

– Почему же вы тогда комедию ломали?

– Потому что не был уверен, что мой гость тот, кого я жду. По дорогам нынче разные люди шатаются, м-да.

– Вы знали сэра Роберта?

– Да, знал, - Хьюберт Уолтер взял из шкафа большую бутыль, сломал пробку, разлил по кружкам.
– Я ведь тоже был персекьютором. Это медовуха по старинному элькингскому рецепту, я ее сам варю. Попробуйте.

– Благодарю, сэр Хьюберт.

– Сэр Хьюберт!
– Бывший персекьютор засмеялся.
– Давно ко мне так не обращались. Уже восемь лет для всех я папаша Арнель. Вы узнали мою главную тайну, шевалье.

– Как так случилось, что вы стали фермером?
– спросил я, пригубив напиток. Медовуха была великолепная - ядреная, душистая.
– Рыцарь - и вдруг сажает лук!

– Все просто. Однажды я умер, - сказал Уолтер странным тоном.
– И о моей второй жизни знают только два человека - де Фаллен и Хеймар. Еще сэр Роберт знал, но он, увы, покинул нас. Теперь вот вы знаете.

– Я никому не раскрою вашей тайны.

– Это уже не так важно. Похоже, пришло время сбросить маску. Оливер говорил, что вам понадобится помощь. Я жалею, что в свое время не смог убедить Роберта взять меня с собой в Лашев. Возможно, все закончилось бы не так печально... Давайте еще налью.

– Вы сказали, что умерли. Это шутка?

– Нисколько. Я действительно умер, причем дважды.

– Аж слушать жутко. Что с вами случилось, сэр Хьюберт?

– Укус вампира, - Уолтер закатал рукав куртки и показал мне шрамы от рваных ран на левом предплечье, а потом оттянул воротник, и я увидел еще один шрам, между горлом и ключицей.
– Все случилось как раз восемь лет тому. Это была первая смерть. Нас было трое: сэр Гугон, я и боевой маг-виари, имени которого я не помню - мы называли его Вспышка за особую

любовь к огненным заклинаниям. Нас послали в Аверну, в общину Турон, где за два месяца пропали шесть женщин и детей. Это было подозрительно. Мы прибыли в Турон и начали расследование. Расспросили местных, а через пару дней поисков нашли в лесу обескровленный труп одной из пропавших женщин, потом ребенка, шестилетней девочки. То, что это сделал вампир, было очевидно. Мы обследовали округу и выяснили, что есть только одно место, где могла скрываться эта тварь - заброшенный рудник "Лагерь Восьми" в пяти милях к северу от Турона. Туда мы и отправились.

– И что случилось дальше?

– Дальше?
– Сэр Хьюберт невесело усмехнулся.
– Мы оплошали. Нас подвела самоуверенность. Точнее, моя самоуверенность, поскольку из всех троих я был самым старшим. Мы сочли, что имеем дело с вампиром-одиночкой и отважно полезли в логово. А в глубине рудника нас поджидал матерый малек.
– Голос Уолтера дрогнул.
– Седой, белоснежный, древний, как само время. И со свитой - тремя женщинами из Турона, которых он сделал нежитью. Трое против четверых - плохой расклад, когда имеешь дело с вампирами. Мы перебили всех, но Гугон и маг погибли, а я получил два укуса, прежде чем снести твари голову. Так что выбор у меня был невелик; либо вернуться в прецепторию и принять смерть от рук моих собратьев, либо стать мерзкой тварью навроде тех, что мы убили. Я выбрал третье - надежду. Оставил на руднике свое оружие и снаряжение и устроил пожар, который уничтожил все следы, а потом сбежал. Что было со мной потом, помню плохо - я нашел убежище в лесной хижине, и у меня была жестокая лихорадка. Но я выжил и не стал вампиром. Я не знаю, как так случилось. Мой организм оказался невосприимчивым к вампирскому яду.

– Разве такое возможно?

– Любой демонолог или инквизитор скажет, что нет. Я и сам не могу такое чудо объяснить. В Туроне мы имели дело с малеком, вампиром древней крови, а его укус неминуемо сделает тебя нежитью. Орденские законы суровы - укушенный тварями Нави фламеньер должен умереть, а его тело сжигается. А я чертовски хотел жить. Был только один человек, которому я мог доверять - Хеймар Стейс. Его отец был управляющим в нашем поместье, и в детстве мы дружили. Дети не знают сословных предрассудков, шевалье. Хеймар очень помог мне. Эта ферма, между прочим, куплена на его сбережения. Так я стал папашей Арнелем. Но от прошлого нельзя убежать, особенно если ты персекьютор.

– Понимаю. Вас разыскали.

– Просто я недооценил Орден. Однажды, вернувшись домой, я застал на ферме орденских приставов. У них был приказ о моем аресте. Я оказался в тюрьме Мон-Пале, где провел месяц. Сказать по правде, дело мое было пропащее. Знаешь, кто меня спас?
– Сэр Хьюберт впервые обратился ко мне на "ты".
– Сэр Роберт де Квинси. Благодарение Матери, что великий персекьютор Ордена именно ему поручил разобраться с историей в Туроне. Твой приемный отец говорил со мной в тюрьме, и я все ему рассказал. И сэр Роберт почему-то встал на мою сторону. Заявил следователям, что своими глазами видел на пепелище "Лагеря Восьми" обгоревшие останки Хьюберта Уолтера. Это была моя вторая смерть, парень. И меня отпустили.

– Значит, не я один всем обязан сэру Роберту, - вздохнул я.

– Истинно так. Сказать по правде, он был слишком добр ко мне - как не верти, а я дезертир, опозоривший звание фламеньера. Но сэр Роберт рассудил по-своему. Знать бы, почему он так поступил! Если бы не маркиз де Квинси, я бы... э, да ладно! Подставляй кружку, шевалье, давай выпьем за упокой души сэра Роберта. Я не знал человека отважнее и благороднее, чем он. Нет таких больше.

Мы молча выпили. Сэр Хьюберт вздохнул и начал разжигать камин.