Крестоносец
Шрифт:
Зачавкала под ногами мокрая грязь, скрипнули сходни… Кто-то подхватил Мишу под руки, усадил на какой-то тюк, на самое днище. Низко, ни берегов не видать, ни озера — одно серое, затянутое тучами, небо. Порыв ветра швырнул в глаза ледяную кашу… Да, погодка… По команде Игната, парни дружно взялись за весла, отчалили… поплыли. Куда только — интересно знать?
А вообще — куда они могли здесь плыть? К Желчи-реке? К Черной? Ладейка небольшая, узкая — вполне по тем рекам пройдет, а по перекатам и протащить можно — легкая. А может, они сейчас будут тщательно изучать береговую линию? Примечать
Между прочим, скоро лед на озере встанет, того момента не так уж и долго ждать. А потому — миссия новгородских агентов должна была бы вот-вот закончиться. Если, конечно, они не собирались, бросив лодейку, оставаться в здешних местах и дальше, дожидаясь подхода новгородского войска где-нибудь на побережье, в лесах. Новгородское войско… скорее уж — суздальская дружина Александра, кованая рать в сверкающих шлемах.
Ратников уже стал замерзать, когда ладья наконец приткнулась к какому-то берегу. И это снова оказался остров, только очень маленький, шагов сто на двести, поросший низким густым кустарником и осиной. Далеко, почти на горизонте, угрюмым серым маревом проглядывался берег.
Насобирав валежника, воины проворно развели костер, поставили в котелках воду. Верно, затем и приставали — обедать. Опять ушица — а что еще-то? Правда, можно было бы взять на стрелу и парочку уток, вон их сколько крякало в камышах, но парням, похоже, было не до уток, как догадался Миша, разведчики то ли кого-то ждали, то ли, наоборот, незаметно преследовали, осторожно делая остановки в разных неудобьях. И, скорее, второе — когда садился в ладью, Ратникову показалось, что где-то впереди мелькнул парус.
Михаил специально немного задержался, якобы споткнулся на сходнях… Ну точно — парус! И не так далеко.
— Что, ослабел, человече? — помогая пленному подняться в ладью, усмехнулся Афоня.
Похоже, у этого парня теперь появилось особое задание — приглядывать за Михаилом, что он и делал, исполняя поручение старательно, но без нарочитой истовости. Сероглазый, с круглым веснушчатым лицом и легкомысленными кудряшками, Афанасий производил впечатление весельчака — часто шутил, смеялся. Игнат и все остальные смотрели на это снисходительно, быть может, делали скидку на молодость? Парню ведь вряд ли было больше семнадцати, безбородый еще, лишь над верхней губой — легкий подростковый пушок.
А парус-то приближался!
Неизвестное судно двигалось навстречу. И кто бы это мог быть? Обычные рыбаки? Тевтонцы? У Ордена, между прочим, очень приличный флот, правда, на Балтике…
— Как мыслишь, Игнате, они это? — как-то непонятно спросил Никифор. Спросил тихо, почти что шепотом, но Михаил услышал.
Интересная фраза… Что же, новгородцы тут кого-то ждут?
— На парусе должны быть лев и корона… Правда, сейчас плохо видно, — Игнат задумчиво почесал бороду и решительно махнул рукой. — Вздымайте стяг!
Лев и корона… Однако!
На носу взметнулся к небу флаг ярко-алого шелка с вышитыми на нем серебряными медведями. Взметнулся, затрепетал
— На всякий случай приготовьтесь, — перебравшись на нос, Игнат обхватил высокий форштевень в виде головы лошади и пристально всмотрелся вперед, на быстро приближающееся чужое судно.
Впрочем, пленник дальше уже ничего не видел — его наконец усадили на днище. Воины быстро облачались в кольчуги, изящные, серебристые, они сияли даже сейчас, в непогодь, видать, хорошо были начищены. Обычные короткие хауберты — такие же, как и у тевтонских рыцарей. Кое у кого, правда, двойные, те доспехи что сверху, — более грубой вязки, а некоторые — из крупных стальных пластин — чешуек…
Понятно… на всякий случай, готовятся к битве.
Ратников непроизвольно поежился — а ему-то что в данном случае делать?
— Отбой!!! — неожиданно обернувшись, весело закричал Игнат. — Они подняли знамя!
То, другое, судно оказалось гораздо больше — двухмачтовая купеческая барка, какие были в ходу у псковских и изборских купцов и ходили по всему озеру. На передней мачте было поднято синее полотнище с вышитым желтыми нитками львом и короной. Чей-то герб? Нет, скорее уж просто условный знак — недаром ведь тут все так конспирировались.
У Ратникова неожиданно засосало под ложечкой от дурных предчувствий — очень нехорошо, когда какое-то третье лицо становится невольным свидетелем чужих тайн. Не очень-то приятно самому быть таким вот третьим лицом… долго таковые обычно на этом свете не задерживаются.
— Корона и лев! — громко выкрикнул Игнат.
И тут же, в ответ ему, послышалось столь же громкое:
— Медведь и секира!
Ратникову показалось, что кричали с акцентом.
— Что-то вы долго! Мы уж думали, не придете, — с улыбкой бросил старшой, Михаилу не видно было — кому. Кому-то с того корабля, скорее всего — кормщику.
— Мы б и хотели раньше, но… Да и погода — сами видите.
— Да, погода не очень. Сворачивайте за нами, друзья!
Ого! Друзья — вот как? Интересно, что же это за друзья такие?
— Здесь недалеко остров. Вполне безлюдный, там и поговорим.
Спустив парус, новгородцы налегли на весла, разворачивая ладью. Поднявшийся ветер бросил Мише в лицо ледяные брызги.
Примерно через полчаса мерной гребли ладья ткнулась носом в песок. Как понял Михаил, это был все тот же маленький островок, на котором обедали… Ну да — вот и кострище…
— У нас тут задержка, — под присмотром Игната Афоня вывел Ратникова из ладьи все в тот же, оставшийся еще с прошлого бивуака, шалаш. — Можешь пока поспать, потом — покормим.
Ага, поспать…
Улегшись в шалаше на лапник, Ратников укрылся плащом, сквозь дыры в ветвях наблюдая, как сходят с купеческого корабля одетые на немецкий манер — узкие штаны, башмаки, плащи поверх коротких кафтанов — люди. Всего трое. У двух молодых — длинные волосы, бритые подбородки, короткие мечи, тот, что постарше — седобородый — с золотой цепью поверх синей бархатной куртки. Зеленый, вышитый серебром, плащ оторочен бобровым мехом, на голове — такая же бобровая шапка. Он, похоже, и был за главного.