Крестоносец
Шрифт:
Миша лишь усмехнулся — резонный вопрос. Только вот как на него ответить?
— Не знаю. Скорее всего в какую-нибудь деревню… пересидеть. А тебе, Макс, лучше к Танаеву… браслет возьмешь…
— Не-ет… — подросток обиженно хлопнул ресницами. — Я без вас не пойду, дядя Миша. И без Лерки. Ни за что не пойду — хоть режьте.
А ведь не пойдет — Ратников махнул рукой:
— Что ж, тогда давайте думать — что делать?
— Предлагаю добыть у кого-нибудь лыжи и потом… Не так уж тут и далеко до Дерпта.
— А еще можно подождать попутный
— В какой-нибудь деревне…
— Среди рыбаков…
— Рыцари ведь их могут проверить. Все подряд!
— Не забывайте, парни, про Александра Грозны Очи! Его войска-то как раз уже где-то здесь, рядом. Так что в деревнях схорониться для нас в самый раз, вряд ли крестоносцы туда сунутся.
Рассудив таким образом, решительно повернули налево, пошли по тропе, точнее сказать — по лыжне — вдоль берега. Не очень-то хорошо было идти — ноги проваливались, застревали в глубоком снегу, в сугробах, и жаркий соленый пот заливал лицо.
Прошагав около трех верст, Михаил обернулся и махнул рукой:
— Ну, все, шабаш! Привал, парни.
Кому он это сказал? Пробирающемуся через сугробы в полусотне шагов Максику? Или Эгберту, вообще едва ползущему еще на сотню шагов дальше? Устали ребята… отстали… упарились…
— Уф! — добравшись наконец до Ратникова, Максим широко раскинул руки и повалился спиною в снег. — Господи… как хорошо-то!
— Упарился?
— Не то слово. Интересно, как там Эгберт? Идет?
Миша всмотрелся:
— Идет… едва-едва тащится. Черт!
— Что такое?
Присмотревшись, Ратников увидел за маленькой фигуркой Эгберта выскочивших наметом из леса черных хрипящих коней! И белое, с большим черным крестом, знамя. И кнехтов с копьями! И — сразу за ними — брата Дитмара.
Заметили… нагнали… черт!
— Бежим, Максюта!
А поздно уже, поздно. Уже слышны лающие команды и хохот. Уже не уйти. Разве что, броситься в лес? Так это не на долго укрытие…
И все же…
— Туда, Макс… Вон, за ту елку…
Рывок. Спасительная крона. И голубой снег.
А кнехты все ближе. Нет, вот остановились, заметались… Один вдруг упал. За ним — второй. Третий…
Что такое?
Миша прислушался — и вдруг услыхал, как запели стрелы.
Глава 16
Март 1242 года. Чудское озеро
Грозны Очи
А уж этот превзошел всех других, и знатных, и низкородных, и не было там никого, кто совершил бы столько ратных подвигов и выказал столько доблести…
Кнехты частью были перебиты, а частью бежали. Ратников возблагодарил Господа и бросился назад — к упавшему в сугроб Эгберту. Максик-то стоял на ногах, что-то радостно кричал, а вот Эгберт… Неужели…
Нет, вот поднялся!
На поляну между тем выходили какие-то люди в сверкающих на солнце кольчугах и мохнатых шапках.
Один из воинов, убирая в ножны меч, направился к Михаилу. Остановился, ухмыльнулся, с удивлением хмыкнул:
— Ну, здрав будь! Не чаял я тебе здесь встретить!
Никифор! Тот самый, что специально позволил Мише бежать с ценными сведениями, приняв его за орденского шпиона. Если так, то…
Ратников улыбнулся:
— И тебе не хворать! А Игнат где?
— А зачем тебе Игнат? — Никифор скрестил на груди руки, окидывая беглецов пристальным задумчивым взглядом, словно бы рассуждал — что теперь с ними делать?
— Просто так спросил, — Михаил потуже затянул пояс. — Мне бы старшего, Игната.
— Язм посейчас за старшего, — усмехнулся Никифор. — Что у тебя за дело?
— Вот! — Ратников проворно распустил пояс, вытащив оттуда пергаментный свиток. Тот самый, что передал ему Бреслав. — Доложи воеводе. Или даже князю.
— Доложим, — бегло просмотрев послание, воин кивнул. — Ну, а вам всем придется с нами пройти.
— Иного и не ждал, — буркнул Миша. — Ладно, давай, веди, что зря стоять? Руки, надеюсь, не свяжешь?
— Зачем? Деваться-то вам все одно — некуда.
А вот это было логично — уж точно, некуда! Весь лес завален снегом, по сугробам не очень-то убежишь, тем более — после такого марафона, да и новгородцев здесь полно. Передовой отряд Александра. Вот оно, началось!
— Дядь Миша, — нагнав Ратникова, несколько испуганно спросил Макс. — Это ведь свои, русские?
— Русские, — обернувшись, кивнул Михаил. — Только вот — свои ли?
Всяко могло сейчас случиться. Ну, передал послание, довольно важное, между прочим. И что? Никифор, насколько помнил Ратников, никак не относился к слишком уж доверчивым людям. Оставалось надеяться, что сразу не казнят, но допрашивать, конечно, будут, возможно даже — с пристрастием.
Вместе с новгородским отрядом беглецы прошагали по лесной тропе, можно даже сказать — узкой дорожке — верст пять или чуть меньше. Продвигались быстро, без остановок, пока наконец за сумрачным строем убранных снегом елей не показалась такая же заснеженная деревня. Большая, в восемь дворов. И в каждом дворе, насколько мог заметить Михаил, проходя мимо, кони, возы и воины, воины, воины. Жгли костры, шутили, смеялись, сновали из избы на двор и обратно.
— Входите! — спешившись, Никифор завел беглецов в курную избу, располагавшуюся на задворках крайней усадьбы, и, велев ждать, вышел, что-то шепнув находившимся в избенке воинам. Наверное — чтоб приглядывали, чего еще-то?
Мог бы и не шептать — не убежать при всем желании…
Одно хорошо здесь было — жарко натопленный очаг: Максик с Эгбертом сразу уселись поближе, подстелив на лавку простенькие свои шубейки. Вытянули к огню руки и ноги, разогрелись, разомлели. Эгберт, обронив голову, задремал.