Крестоносец
Шрифт:
И кому тут баловаться арбалетом? Им… Тем… Оттуда… Брат Герман, каштелян — он ведь пропал с браслетиком как раз на Танаеве. Переместился сюда — куда же еще-то? И вот теперь — вредит… Хм, вредит — не мягко ли сказано? Макс! А может, этот чертов арбалетчик и его пытался утопить? Да не вышло — вовремя заметила Маша.
Господи, и как же теперь жить — под прицелом? Что же делать-то? Надобно этого стрелка вычислять — никуда не денешься. Самому… Или — заявить в милицию, вполне официально, показать стрелу, дырку, мол, какая-то падла… Сработает? Будут искать? Почему нет? Правда, конечно, опергруппу не вышлют — участковый Димыч, Дмитрий
Вот так вот все и будет, никак иначе! Значит — самому нужно искать… самому… Да! Макс! Хорошо б ему из поселка уехать обратно в город — где, уж точно, никто не достанет. Надобно предупредить парня, все рассказать — какие уж тут секреты — и сделать это, как можно быстрей.
Вот, колесо наконец привинтить, да ехать… А потом расследовать все самому! С чего любой следователь начинает — ясно: с осмотра места происшествия. Ну, стрела, считай, осмотрел — арбалетная, тут и думать нечего. Что еще здесь можно осмотреть — дырку? А, пожалуй! Вот она… родная… И откуда стреляли? Дверь была закрыта… так… А ворота — распахнуты, они вообще закрывались редко. Что там у нас за воротами — ивы, за ними ручей, параллельно ручью — рыбацкая тропка, по которой, вот, и пришли мужики… спугнув арбалетчика. Надо будет у них спросить — может, кого на тропинке встретили? Или что-нибудь такое заметили… подозрительное…
Рассудив такими образом, Ратников вышел за ворота усадьбы и, внимательно осмотрев заросли, обнаружил примятые кусты и обломанную толстую ветку… на которой как раз очень удобно было примостить арбалет… да вот, похоже, его именно здесь и примащивали. Вон, какой обзор — прямо, метрах в полсотне, усадьба — стреляй, не хочу!
Кто ж это мог быть-то? И как узнал? Ну, узнать мог и случайно… Увидел на Танаевом — тот же брат Герман, каштелян. Он и выстрелил… А может — сообщник — кто-нибудь из местных, а из арбалета — потому что неслышно. Да… но ведь самострелом пользоваться — тоже определенный навык нужен.
И что толку гадать? Искать нужно! Самому быть осторожнее, и Макса, Макса поскорей в город спровадить. Хотя бы на время… А там — и осень, учеба начнется.
Уладив дело с машиной, Ратников кинул пробитое колесо в багажник — заехать на шиномонтажку — завел двигатель и порулил к поселку. Хорошо было кругом, благостно — над головой, отражаясь в ручьях и озерах, ласково сверкало солнышко, по синему небу бежали белые кудрявые облака, на скошенных лугах стояли стога, но косари все еще косили траву. Пастораль! И вот где-то здесь бродит злыдень! Брат Герман? Кто-то другой?
В поселке он первым делом заехал на площадь, проверил свой магазинчик да заглянул в продовольственный — купить хлеб, обязательно
— О! — усмехнулся тот. — Ты уж тут, Миша. Как колесо-то, приладил?
— Угу, — Ратников коротко кивнул. — Старое собираюсь на шиномонтажку закинуть.
Брыкин покачал головой:
— Зря собираешься.
— Это почему — зря?
— Митька-монтажник третий день пьянствует. С дня рождения тестя. Теперь с неделю из запоя не выйдет. Так что, через неделю на шиномонтаж заезжай.
— Н-да? Что ж, ладно… ты чего в магазин-то?
— Да за пивком. Жена рыбу чистит… Слышь, Миш! Давай-ка я тебе угощу… пошли, во, за магазин, на бревнышках посидим, по бутылочке дернем!
— Чего ж на бревнышках-то? — Ратникову-то как раз и нужен был Брыкин… или кто-то еще из тех мужиков, для разговора. — Зачем на бревнышках? Пошли ко мне в машину.
Там и пили. Отъехали чуток от магазина, и пили. С наслаждением пили, жара ведь. В открытые — точнее сказать, в напрочь снятые боковины-окна, задувал легкий ветерок. Сделав пару глотков, Брыкин закурил с разрешения Миши.
— Значит, Аристарх, неплохо сходили?
— Да уж, половили… Места хорошие, рыбные, жаль на машине не добраться, болота кругом, гати.
Ратников хохотнул:
— Потому и рыбные, что не добраться. Никто вам, по пути, на тропинке, не встретился?
— Да нет. А что, должен был кто?
— Знакомого одного жду, с Чудского. Все думаю — как бы не заплутал.
— Да не заплутает, — Брыкин выбросил окурок в окошко. — Народу сейчас по лесам много ходит — рыбаки, ягодники… грибники пойдут скоро — дорогу спросит.
— Так не встретили никого?
— Да нет… Хотя, постой-ка… Кольке вон, показалось, будто идет кто-то. Ну, кустами, у ручья пробирается, он еще думал — шурин — тот там обычно крючки ставит. Колька его и позвал, шурина-то… Генка, кричит. Генка… его Генкой звать, Генка Горелухин, парень смурной, как и сестрица его старшая, злюка, супружница Колькина. Ох, Колька-Колька… чем так жить… Либо уж развелся, либо супружницу свою построил! А Генка, хоть и смурной, но рыбак и охотник справный. Только — одиночка, компаний не любит, один ходит, как волк, да и живет… всю жизнь бобылем.
— Так, что Колька-то? Встретил своего шурина?
— Да не, не докричался. То ли ушел уже Генка, то ли вообще его там не было. Послышалось, или зверь какой пробежал.
Ратников покачал головой:
— Поня-атно…
— Ну, что? Еще по пивку? — неожиданно предложил Брыкин.
— Нет, спасибо, — Михаил вежливо отказался. — Мне еще тут дела делать.
— А, ну раз дела… Ну, тогда бывай, Миша.
Прихватив пакет с оставшимся пивом, Брыкин выбрался из машины и, махнув на прощанье рукой, скрылся за деревянным зданием почты.
А Миша завел мотор и поехал к дому Максика Гордеева — то ли тетка там его жила, то ли бабка. Остановившись на углу, принялся терпеливо ждать — неудобно это, когда взрослый мужик к мальчишке заходит. Ну, ведь должен же когда-нибудь Макс появиться…
На краю улицы виднелся заросший чертополохом пустырь. Какие-то мальцы лет по двенадцати кидали там увесистые палки-биты — то ли в городки играли, то ли в попа на баню.
Ратникову надоело ждать, и он подъехал ближе. Распахнул дверцу: