Крестоносец
Шрифт:
— Не знаю, — Миша пожал плечами. — Просто говорят — странный. На лешего чем-то похож… и одет в какие-то балахоны.
— Не, не слыхал… Может, Генка что слышал? — Брыкин повернул голову. — А вон он как раз идет. — А мы уж заждались тебя, Гена! Давай, к столу… Тебе полный набулькать?
— Половину, — Горелухин уселся на лавку и, сняв кепку, повесил ее на вбитый в поддерживающий крышу брус гвоздь. — Ну, Аристарх… Чтоб печь твоя века простояла!
— Да мне не надо века-то… Ох, хорошо пошла… Ты, Гена, не стесняйся,
— Да виделись, — гость прищурился и смачно надкусил помидор. — Соли-то нет тут у вас, что ли?
— Да вон, рядом с тобой и стоит. Слышь, Гена… Тут вот Михаил какого-то непонятного мужика в лесу видел… говорит, в балахоне каком-то… не наш.
— Да я его тоже видал, — неожиданно произнес Горелухин. — Точно — в балахоне, глухаря промышлял и угадайте чем?
— Чем?
— Луком!
— Зеленым, что ли?
— Да не зеленым, а тем, из которого стрелы. Ловко бьет, паразит… Правда, меня увидел — убежал.
— Ну и дела! — доставая из-под скамейки вторую бутылку, Брыкин сокрушенно качнул головой. — И кто только по нашим лесам не шастает!
— А где ты его видел-то? — Ратников прямо задрожал от нетерпения. Неужели — повезло? Неужели — вычислил супостата?
— Да в лесу, где же еще-то? — собеседник отмахнулся. — Есть там деревни заброшенные… Аристарх, ты должен помнить — МТС еще была, ну, давно, при Хрущеве.
— Скорей, при Сталине, — не преминул уточнить Ратников. — При Хрущеве МТС как раз ликвидировали.
— Козлы, — Горелухин потянулся к стакану. — Ну, последний… да пойду, пора мне.
— Как же, помню МТС, — покивал Брыкин. — Ребятами еще там игрались. А в деревнях там пути нету. Дороги заросли, ручьи кругом, болотины. Раньше-то дренаж делали. Мелиорация, понимать надо!
— Ну, за мелиорацию! — Миша поспешно поднял рюмку и, выпив, негромко сказал, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь: — И я тоже пойду. Завтра в город. Автомашинок прикуплю — приятель просил, скоро в гости приедет.
— Каких еще машинок? — удивился Брыкин.
— Модели… В масштабе один к сорока трем. Их серьезные люди коллекционируют, вот, как мой приятель. Между прочим — главный инженер на военном заводе. Да много таких, увлеченных. Жаль — если какая модель и есть уже и у него, так здесь вряд ли кто купит. Вряд ли!
Зря Михаил болтал. И про машинки, и про главного инженера. Не купился Горелухин, ни словечка не произнес. Надел свою кепочку да поднялся:
— Пора мне!
Миша тоже засобирался:
— И мне…
Вышли вдвоем, пошли, темнеть уже начинало так, слегонца. Шагали молча до самого пустыря. А там Ратников распрощался:
— Ну, пока! Может, еще и свидимся.
И зашагал себе к магазину.
И вот тут-то услыхал:
— Эй, Михаил, погодь!
— А?
— Я насчет моделек… Когда, говоришь, привезешь?
— Да
— Мне бы это… на них взглянуть бы, когда в магазине никого нету… А то… честно признаться… стыдно как-то… Свои деревенские засмеют, как узнают.
— Зря, между прочим, посмеются, — Ратников сдержал радость. — Если захочешь, я к тебе сразу из города и заеду. Модельки занесу — у себя и посмотришь, может, чего-нибудь и возьмешь.
— О! — обрадовался Горелухин. — Это вообще здорово будет! Если, конечно, не затрудню.
— Ну, что ты! Свои люди — сочтемся.
Дома у Геннадия была представлена целая эпоха! Ратников, как вошел — так присвистнул, увидев любовно сделанные хозяином стеллажи с застекленными полочками. А в них — модели, модели, модели… С полсотни штук было — точно!
— Это я еще в школе начал, — Горелухин с гордостью обвел свое богатство рукою. — Вон, видишь, «жигули», «копеечка», желтенькая? Шесть рублей тогда стоила — деньги немеряные! Я мальчишкой еще был — в лесхозе подработал, елки высаживал.
— Да, «копеечка», — мечтательно улыбнулся Миша. — У меня тоже когда-то такая была… да потом делась куда-то. Во! И «сороковой» «Москвич» был!
— Тоже тогда же куплен! А на тех полках, смотри — старый «РАФик», «Чайка»…
— Да уж… — Ратников восхищенно качнул головой. — Прямо сказать — полное собрание сочинений! В смысле — моделей. Ну, ты мои-то посмотрел?
Он оглянулся на диван, где хозяин всего этого автомузея деловито рассматривал привезенные Ратниковым модельки:
— Вот этого «Москвичонка» возьму, ну и «двадцать первую» «Волгу», конечно. Хорошая была машина!
— Она и сейчас не дешевая, — Михаил хмыкнул. — Даже, прямо сказать — дорогая. Слышь, Гена! К тебе надо сюда экскурсии водить!
— Скажешь тоже — экскурсии…
— Нет, я серьезно!
— Садись-ка вон, лучше за стол, — отложив выбранные модели, Горелухин поднялся с дивана. — Пивка выпьем. Водку-то я, честно сказать, не очень жалую, особенно — летом. Потому и не знаюсь почти ни с кем — к семейным мужикам вроде и не пойдешь вот так, запросто, у них свои заботы, а кто не женат — алкашня, клейма ставить негде.
— А ты, Ген, ко мне, на усадебку, заходи, — радушно пригласил Ратников. — Нет, честное слово, заглядывай! Жена только рада будет.
Горелухин лишь как-то неопределенно хмыкнул, но, судя по глазам, приглашению обрадовался — давненько, видать, надоело вот так, бирюком-то!
— Кстати, — Михаил прищурил глаза. — Что ты там про лешего говорил-то?
— Про какого лешего?
— Да про того, что с луком да стрелами промышляет.
Глава 23
Наши дни. Август. Окрестности Чудского озера
Дама Элеонора