Крестовый отец
Шрифт:
Сидит на нарах, жрет колбасу под водку, подсмеивается и болтает. Ну дескать, грозился полковник, стращал, а я – гляди, зеки! – я сижу королем, свесив ноги с нар, и где ваш полковник? Ничего он со мной не сделает.
Зазвенели ложки в стаканах, солонка покатилась по клеенке, пока не стукнула об стенку. Олег потер ушибленный об столешницу кулак. Глаз попал на записку. Олег выдернул ее из-под пепельницы, скомкал, встал, бросил бумажный ком в помойное ведро, накрыл ведро крышкой, задвинул дверцу тумбочки, в которой держали ведро.
Я вам устрою тюремную сказку! Ты, Шрамов, говорил, что никто ничего не мог поделать с
Олег смахнул со стола в ладонь просыпавшуюся соль. Вытряс в раковину, отряхнул руку, включил воду.
Порядок в части зависит от командиров. Даже сегодня среди армейской нищеты и развала есть части, в которых солдат накормлен, боевая подготовка на высоте, офицеры с семьями устроены. Если командир не дает подчиненным воровать, отлынивать, запускать себя и распускать сопли, а командованию, что поставлено над ним самим, не дает покоя законными требованиями, то часть не разъест ржа. Скулить только не надо и опускать руки.
Ты увидишь, Шрамов, чей порядок одолеет. И ты поймешь, где твое законное место.
Олег вытер руки полотенцем с вышивкой по краям. Кира вышивала…
Вы все и ты, Шрамов! Будем чистить Авгиевы конюшни. Сверху донизу. Снизу доверху.
На плите закипал чайник…
2
Чем-то непривычным пахло сегодня в каморке под лестницей, чем-то злым и резким, как нашатырь, что пробивало табачную завесу из дымков «Кэмела» и «Союз-Аполлона».
– Его опекает солидняк.
Обсуждали зама по воспитательной.
– Его крепко ведут. За историю с Кораблевым ему должны были голову отвинтить на месте. Другому бы и меньшее не простили. А тут ишь как верхи вывернули – замполит решительный и крутой. Все растерялись, а он спас ситуацию. Начальник СИЗО Холмогоров развел в «Углах» бардак, распустил персонал, из-за его наплевательского отношения к службе и стали возможны… и так далее. Вот, дескать, такого бы, как Родионов, поставить верховодить «Углами».
Один выговорился, заговорил другой:
– Солидняк… Не за ним одним стоит солидняк. Представь себе такую ситуацию. Начинается уставщина, за которую так ратует замполит. От имени зама в «Углах» ставят прописанный инструкциями, уложениями и уставами порядок. Именем зама заключенных лишают их маленьких радостей. Особо, конечно, пострадают живущие сейчас припеваючи. А кто живет в СИЗО припеваючи? Вот-вот, богатые люди, люди со связями на воле. У некоторых связи на воле такие, что губернатор позавидует. Один Туташхия чего стоит. И вот их всех в общие, в духоту, к туберкулезникам, по карцерам, на рыбный суп. Тут же задергаются ниточки, зазвонят колокольчики, а потом вдарят колокола. Зам же не въедет в тему, решит, что его самого и его покровителей забоялись и выслуживаются. А там, где палка даже чересчур перегнется… Ну не все ему и показывать будут. Он же не везде успеет. А вообще, он должен нам только подыгрывать. Вот увидишь, двух дней не пройдет, как отзовут замполита к чертям, вернут в окопы. Его солидняк будет бит козырным солидняком. – Рука двигавшего речь стала мять торчащую из кармана газетку «Аномалия», до донышка набитую байками, как лихо спасают безнадежно больных страдальцев.
– Жалко, что через Шрама удавить Чеченца не вышло. С уставщиной получится муторнее. Но головная боль пройдет. Чем
– А что клиенты? Говорил им, что мы за задержку готовы цену скостить? Облажались потому как малость.
– Не успел. Они решили, что нам простой тариф без интереса и мы с умыслом тормозим, цену набавляем. И теперь согласны получить хоть чучелом, хоть башней на серебряном блюде со всеми ценовыми накрутками. Лишь бы работу выполнили,
– Первые в городе, кто соблазнился чучелом. У нас по камерам случайно таксидермиста нету? – спросил начальник СИЗО Холмогоров.
Глава четырнадцатая
ГНИДА
1
Он набулькал себе пятьдесят граммов. Выпил. Завинтил водочную пробку.
– Гулять потом начнем.
– А сейчас чего, совещание? – недовольно пробурчал Витек.
– Типа того. Разбор поведем.
По тому, как сказал, все поняли – Шрам переменился, это не тот Шрам, который их встречал пять минут назад. Притихли шуточки-подколки.
– Когда я завалился к Филипсу, тот уже лежал, остывая, с пикой в груди. – Шрам кинул локти на столешницу, сцепил пальцы в замок. – Не успел я оклематься, и двух минут не протикало, как влетели мусора и повязали.
– Я так и рисовал пацанам картину, что подстава! – Багор стукнул по плечу сидящего рядом Петро. – Менты и подстроили, братва! Верняк. Они, суки, по-другому не умеют.
Багор был зоновским знакомым Шрама. Полтора месяц назад он сам вышел на Серегу, сказал, что прослышал о Шраме от людей во Пскове, про то, что Шрам подмял под себя всю виршевскую братву, круто взлетел. И Багор отправился в Вирши, потому как надоело шастать одиночкой, время нынче не то, по уму прибиться к кому-нибудь. Встретились. Понятно, Багор не просил (просить, не важно что, – западло, роняешь себя), а предложил Шраму свои услуги. Сергей прикинул, что, в общем-то, парень толковый, и согласился. Да и на хрен такому шрамовской анкеты на стороне гулять? Багор легко влился в текучку, без труда сошелся с остальными орлами и как-то плавно за какие-то полтора месяца сделался одним из теплейших Шрамовых помощников.
– Мусоряги слепили. Это их темы!
– Зачем им? – посмотрел на Багра Жуф.
– Чтоб нас сшибить лбами. Мы передеремся друг с дружкой, шмалять друг по другу начнем, поле и очистим. А они хозяйство приберут под свою мусорскую крышу. Обычные дела, я говорю.
– Может, оно и так, Багор, – вновь заговорил Шрам, – может, и мусора за ширмой стоят, да вот, маракую я, Филипса грохнул кто-то из своих.
– Из братвы? – уточнил Петро.
– Из самой что ни на есть. Из знавших, что мы встречаемся с Филипсом. Знали пятеро…