Крестовый поход детей
Шрифт:
В воздухе вибрировала энергия. Солдаты чувствовали ее. Джон тоже чувствовал эту силу, мощную и безудержную. Он с удивлением увидел, что волосы раввина поднялись, как будто в электрическом поле.
Самуэль посмотрел на стену, на пятнавшие ее красным устрашающие предметы, которые когда-то были людьми. Их детьми. Он посмотрел на них сначала со скорбью, а потом с гневом.
Казалось, голос, раздавшийся в тишине, принадлежал не ему. Мощный, вдохновенный.
– Я услышал глас Божий так ясно, как будто Он говорил мне на ухо, и этот голос сказал: «Вот, я отдаю в твои руки врагов твоих, как сделал это с амаликитянами, и с ханаанейцами, и с филистимлянами,
Самуэль поднял руки, указывая на стены станции, покрытые светом и кровью.
– Во имя Господа Всемогущего, Бога славы и справедливости, я объявляю, что это гнездо злодеев будет принесено в жертву. Господь разрушит его стены и отдаст в руки своих сынов его обитателей, чтобы те выкорчевали их, как сорную траву, и новый день не был бы запятнан их существованием…
Раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с головой раввина, не задев его.
– Господь помрачит их очи и ослепит их сердца ужасом…
Еще один выстрел. На этот раз пуля угодила в снег прямо у ног молодого раввина. Он был словно одержимый.
– Даже идя по долине тьмы и смерти, я не убоюсь никакого зла, ибо Ты рядом со мной.
Третий выстрел. Невероятно, но снова промах.
Снайпер перестал стрелять. Из стен станции в облаке черного дыма выехали два пикапа, полные вооруженных людей в красных бронежилетах. Они целились своими автоматами в Самуэля, как расстрельная команда во время казни.
Самуэль презрительно улыбнулся. Потом повернулся назад и закричал:
– Трубите в шофары!
В ответ на этот приказ солдаты Бонолы открыли свои рюкзаки и вынули из них козьи рога. Они поднесли их ко рту и, когда Самуэль опустил голову, со всей силы затрубили в свои примитивные инструменты, издавая печальный звук невероятной силы и глубины. Это был первобытный стон, будто бы доносившийся из доисторического прошлого, из того времени, когда человек еще не был человеком.
Достать эти инструменты было весьма непросто.
Самуэль уговорил Ваганта отправить разведкоманду в музей естественной истории — единственное место, где была хоть какая-то вероятность найти рога, подходящие для изготовления шофаров. Они взяли их с чучел, а потом отыскали музыкантов.
Эта идея пришла в голову Самуэлю, когда он вспомнил одну вещь, которую рассказывал ему отец. Именно этот рассказ вдохновил его на поиски.
Однажды британскому телеканалу ВВС пришла в голову идея спустя пятьдесят лет после Холокоста освятить Освенцим музыкой. В этом лагере смерти нацисты использовали музыку извращенно, чудовищно. Она сопровождала смерть миллионов невинных в газовых камерах. Их тела сжигались в крематориях под звуки веселых вальсов Штрауса. Поэтому ВВС пригласили в Освенцим музыкантов со всего мира, и те сыграли в местах, где творились эти ужасы, чтобы очистить их музыкой. Папа Самуэля видел документальный фильм об этом музыкальном экзорцизме. Со слезами на глазах он вспомнил эпизод, где оркестр шофаров играл в мрачной роще, в которой женщины и дети должны были раздеваться перед тем, как быть убитыми под звуки военного оркестра. Молодой аргентинский композитор Освальдо Голихов решил, что именно в этом ужасном месте должны прозвучать священные звуки шофара. Чтобы сказать теням преступников, что их злодеяния были напрасны. Что народ, который они хотели уничтожить, все еще жив. Что жизнь одержала победу.
И теперь инструмент, воскрешенный из прошлого, выкрикивал свой протест
В глубинах своей памяти Самуэль отыскал слова Талмуда для изгнания беса. Воздев руки к небесам, он кричал окровавленным стенам: «Издохни, будь проклят, сокрушен и изгнан, сын праха, сын нечистого, сын глины, как Шамгаз, Меригаз, Истамай».
Воздух задрожал.
– Во имя Господа, — прогремел Самуэль, — Стены, повелеваю вам: ПАДИТЕ!
Шофары зазвучали еще громче, и к этому невероятно грустному звуку присоединился еще один.
Это был рев моторов, сопровождавшийся непонятным грохотом.
С боковой улицы вырвалась струя огня, длинная и мощная.
Пламя охватило первый вражеский пикап, и люди в нем загорелись, как свечки. Еще одна струя огня присоединилась к первой, а за ней и третья. Второй пикап взорвался огненным шаром, и огонь переметнулся на стены и их защитников, расположившихся на крыше и выступах фасада. Пламя ревело, как разъяренный дракон.
Когда все три автомобиля выехали на площадь перед станцией, Джон увидел, что это и были те загадочные закамуфлированные грузовики.
– Греческий огонь, — произнес рядом знакомый голос.
Даниэла смеялась.
Ее красивое лицо раскраснелось от отблесков пламени и эмоций.
– Это идея Исаака. Фантастика, правда?
– Невероятно, — ответил Дэниэлс. — И эти инструменты, эти рога. Это тоже была идея Исаака?
– Нет. Я не знаю, чья это идея. Но это настоящее чудо, что она сработала.
«Чудо, — повторил про себя Дэниэлс, — Как и то, что безупречный снайпер промахнулся несколько раз подряд. Просто чудо».
– А теперь пошли! — закричала Даниэла, — Мы должны воспользоваться этим преимуществом! Долго оно не продлится. Грузовики не могут заехать внутрь!
Она побежала вперед. Казалось, что она летит над снегом.
«Она прекрасна», — заметила Алессия в его голове. Джон улыбнулся. «Да, прекрасна».
«Прекрасна, как полки со знаменами… Так ведь говорится в Библии, да?»
«Да».
«Пойдем. Нас ждет битва».
Потрясая своим ружьем, Джон Дэниэлс бросился к стенам, залитым кровью и светом в тех местах, где огонь их еще не очистил. Грифоны и крылатые кони взирали на сражение безучастными каменными глазами.
Они прорвались в каретную галерею — выстроенный в подражание древнему римскому дворцу гигантский открытый атриум, в котором когда-то останавливались такси.
Но у Дэниэлса не было времени рассматривать детали.
Сын Гнева преградил ему путь, держа в руках окровавленную саблю.
С решительностью, удивившей его самого, Джон поднял ружье, мгновенно снял его с предохранителя и дважды выстрелил в голову противника. Его лицо разорвалось на тысячи частей. Он с грохотом рухнул. Джон перепрыгнул его. Он не давал себе ни на секунду задуматься о том, что он только что сделал. Шагая по вражеским трупам, священник пересек открытое пространство. Некоторые тела были страшно обуглены. Но и среди его соратников было немало жертв. По меньшей мере десятеро из них лежали на земле, убитые или раненные слишком тяжело для того, чтобы подняться. В одном из трупов Джон узнал медведя из своего грузовика. Ивана, как он назвался. Он продолжал сжимать свой мачете в мертвой руке. Вокруг него лежало шесть вражеских трупов.