Крестовый поход
Шрифт:
— Она вернется, — сказал отец Хуан. — Она одна из нас.
Он поднял стакан и повернулся к солдатам за соседним столиком.
— A la gente, — провозгласил он, обратившись к ним. — За народ.
Солдаты тоже подняли свои стаканы.
— Ala gente, — повторили оба.
Вид у них был усталый, да и с чего бы им не быть усталыми? Хорошего мало — воевать, терпя поражение за поражением.
— Молю Бога, чтобы она осталась дома, — пробормотал Антонио.
Отец Хуан печально
— Ты для меня большая загадка, сын мой, — сказал он. — Ты старше моего деда, а выглядишь, как девятнадцатилетний.
— А ей еще восемнадцати нет, — отозвался Антонио. — Она слишком молода для подобных игр.
— Тебе ведь приходилось сражаться плечом к плечу с восемнадцатилетними, — возразил отец Хуан. — В той, другой войне.
— И все они погибли, — сказал Антонио сдавленным, почти мертвым голосом. — Тысячи юнцов.
— А ты на что? Защищай ее, — сказал отец Хуан. — И душой, и телом.
Антонио фыркнул.
— До сих пор не можем понять, есть ли у меня душа.
— Я знаю, что есть.
Это был старый разговор; Антонио подозревал, что он будет продолжаться до самой его Окончательной Смерти, если, конечно, она когда-нибудь настанет. Вероятно, все-таки настанет. За его голову назначена награда. Среди своих он считается предателем. Его «крестный отец» считал его иудой.
— Так откуда Проклятые могли знать, что мы направляемся в Куэвас? — спросил Антонию, возвращая разговор в первоначальное русло.
В округе всем было известно, что существует специальный отряд охотников, скрытно посылаемый на ликвидацию терроризирующих население вампиров, но благодарные жители держали рот на замке. Отец Хуан получал десятки просьб о помощи и отвечал на них при первой же возможности. Однажды Антонио с грустной улыбкой слушал одну из зажигательных речей отца Хуана перед отрядом, в которой он сравнивал охотников с отрядом Робин Гуда или Зорро, несшим людям добро, ведя борьбу с властями на стороне угнетенных. Прежде Антонио таким себя и представлял, вплоть до той самой ночи, когда он был «обращен».
— Вампиры в Куэвас знали о нашем приходе. Они устроили нам засаду. Неужели среди нас есть шпион? — продолжал он.
Отец Хуан со вздохом поднял свой бокал — sol у sombra,солнце и тень — посмотрел сквозь него на свет, как бы изучая янтарную жидкость.
— Не знаю. Мы работали вместе со Скай, бросали руны, вызывали видения, но ясного ответа не получили.
— Скай — ведьма опытная, — осторожно сказал Антонио.
— Si, — отозвался отец Хуан. — Ты знаешь, что когда-то и я был неплохим ведьмаком, служил двум господам, Господу Богу и Великой Богине, пока не пришлось выбирать что-то одно. Я творил такие чудеса, о которых наша ведьмочка и не мечтала… но даже я не могу сказать, есть ли среди нас шпион.
— Джеми считает, что это я, — сказал Антонио. — Может быть, это так. Вдруг вампиры как-то умеют считывать мои мысли, отслеживать мои действия…
Священник нахмурился.
— Но ты-то
— Я — другое дело. От меня не несет могилой. Я существую в лоне Церкви. А их всех тошнит от одного взгляда на крест.
Он провел пальцем по краю бокала; на душе его стало еще мрачнее.
— Падре, послушайте, я хочу вам признаться кое в чем. Когда я поцеловал ее вчера, мне захотелось…
Он опустил голову, ему было стыдно.
— Для питания вроде было не время. Прежде ты соблюдал свое время, Тонио.
Отец Хуан подался вперед на локтях, молодое, загорелое лицо его прорезалось тревожными морщинами.
— Два раза в месяц, в первую и третью пятницу, — напомнил священник. — В течение нескольких десятков лет. Ты сам обещал.
Антонио еще больше застыдился. Несколько десятилетий он пил кровь добровольных доноров, которые знали, что он такое, и отдавали должное его стремлению оставаться верным своей религии и своей потерянной человечности. Кровь животных вампира не удовлетворяет, хотя многие лгут, что им этого вполне достаточно. Он вспомнил, как смотрел телепередачи, в которых Соломон вещал всему миру, что вампиры питаются коровьей, свиной и овечьей кровью. Ах, как Антонио хотелось бы, чтобы это было так, но он знал, что по-настоящему вампира удовлетворяет только человеческая кровь.
С тех пор как в Академию поступила Дженн, он морил себя голодом, его приводила в ужас мысль о том, что подумает она и каково ей будет, если она увидит, чем он поддерживает в себе силы. В глазах Церкви любовь — это чудо. Святость любви заставляет простых людей, мужчин и женщин, совершать поступки, на которые способны только ангелы. Она окрыляет человека, и на этих крыльях он приближается к Богу.
Но мысль о том, что Дженн его любит, кружила ему голову, у него было такое чувство, будто он падает куда-то в бездонную пропасть.
— Никто тебя за язык не тянул, — подчеркнул отец Хуан. — Это нужно тебе, чтобы постепенно отвыкнуть от крови, чтобы не чувствовать этой жажды и победить ужасное проклятие. Я помогу тебе во всем, чем смогу, молитвами и заклинаниями. Но прежде всего ты должен помочь себе сам, и ты это знаешь.
— Да, знаю.
Антонио поднял голову и посмотрел на полную Луну в небе. Ведьмы поклоняются Луне, это один из многочисленных ликов Великой Богини. Для Антонио Луна была ликом Святой Девы. Но нынче ночью у нее было лицо Дженн.
«Я обещал ей, что никогда ее не покину», — подумал он.
В молодости он бросил Литу, свою первую любовь, и она умерла. И он поклялся, что никогда не сделает того же с Дженн.
«А вдруг Дженн сама бросила меня?»
«В таком случае она свободна».
Минут через двадцать они вернулись в машину, а через два часа уже въезжали на территорию университета. Эрико, Холгар, Джеми и Скай выскочили из часовни и побежали к фургону.
«Что-то случилось с самолетом, в котором летит Дженн», — подумал Антонио, опуская стекло и высовывая голову из окошка.