Крестовый поход

Посняков Андрей

Ну, еще бы…

Лешка ничего не сказал, лишь вспомнил, с какой легкостью Фекла расправилась с башибузуками. Да уж, такую девку не грех и побаиваться. Ежели что не по ней — убьет и слова не скажет. Вот уж интересно, кто же она такая? Турчанка? Но — ходит сейчас в мужском платье, да еще постоянно — с отрытым лицом, что для мусульманской женщины — смертный грех, вовек потом не отмолится. Правда, турки используют и христиан, и огнепоклонников… кого только не используют. А ислам — только для избранных! Остальные — «райят», быдло — пусть платят налоги, они на христиан куда как выше. Или вот еще есть так называемая фетва — разрешения на что-либо. Например, многие выпрашивают у какого-нибудь знакомого муллы фетву на питие вина в «лечебных» целях. Дескать, не пьянства ради, а токмо здоровья для. Вот

и для шпионки-разведчицы — а именно ею, похоже, и являлась Фекла — могли выдать специальную фетву. Разрешили грешить: ходить в мужском платье, открывать лицо… и спать, с кем захочется. Как эта хитрая и коварная девка попала к башибузукам? Наверное, ошиблась — и на старуху бывает проруха — приняла за своих. Скорее всего, пробиралась в Румелию из Валахии… наверное, успела там что-то эдакое натворить, спешила… Вот и попалась по глупому, всякое в жизни случается. Прикинулась паломницей-замарашкой — для этого прямо театральный талант нужен. Актриса! Что и сказать, актриса… Чулпан Хаматова… А ведь, кстати, похожа чем-то!

Путники затаились, немного не доходя до причала, в орешнике. Старик Периклос так и вообще остановился на своей тележке еще дальше, и Лешка сейчас молился — лишь бы осел не закричал. Предложить оставить животное на постоялом дворе у Алексея не поворачивался язык — ослик Терентий, похоже, давно уже являлся полноправным членом труппы. Ладно, может быть, удастся договориться с хозяином барки? Как его? Шкипер… Шкипер Данчо Ребов. Конечно, придется переплатить, но деньги есть — вчера поработали на славу.

Туман постепенно исчезал, расслаивался, и вот уже сквозь грязно-белые куски его проглянула серо-голубая гладь Дуная. Первые лучи восходящего солнца золотили редкие палевые облака, позади, в селе, начинали свою утреннюю песнь петухи. Не поели еще — село зажиточное, впрочем, здесь, в Румелии, таких много. Турки даже ослабили налоги, и весьма сильно по сравнению с имперскими. Пока…

Хищный корпус турецкой галеры приткнулся кормой к самому концу причала. Мачты были сняты, по всему, судно намеревалось сейчас идти на веслах. Тем более — вниз по течению. Дожидаясь, когда турки отчалят, Алексей с невольным восхищением рассматривал изящные обводы галеры — украшенную великолепной резьбой корму с разбитым на ней шатром, узкий мостик — куршею — тянувшийся от носа к корме, с балюстрадой и натянутым сверху тентом, резной нос с тараном в виде позолоченной львиной морды — судя по этой детали, судно было трофейным, венецианским или греческим — Аллах запрещал правоверным изображать людей и животных.

Вот на куршее показались люди… Ага! Комит и два подкомита. Закричали, замахали плетками, будя спящих у весел гребцов. На корме показался какой-то расфуфыренный франт в длинном парчовом кафтане и зеленой чалме — вероятно, капитан галеры. Да, капитан… Вот он махнул рукой — и подкомиты забегали еще быстрее, щедро угощая плетью прикованных к веслам гребцов — шиурму. Слышно было, как матросы выбрали якорь. Галера дернулась, взмахнула веслами — ух, и красотища же! — и, вспенив узким носом воду, плавно отошла от причала. Задавая темп гребле, зазвенели на корме кимвалы.

Ну, наконец-то! Скатертью, как говориться, дорога. Господа артисты обрадовано переглянулись. А Леонтий — да-да, Леонтий, не Лука — радостно подмигнул Алексею:

— Пора?

— Пора, пора, парень!

Хотя, может быть, это все же был и Лука… Позади, в орешнике, призывно закричал ослик Терентий.

Шкипер Данчо Ребов оказался высоким статным мужчиной лет тридцати, с некрасивым, но почему-то весьма располагающим к себе лицом и большими кранными руками. Он стоял у левого — того, что притулился к причалу — борта барки и смотрел на подходивших артистов.

— Мы — актеры, — подойдя, пояснил Алексей.

— А, явились, — улыбнулся шкипер. — Я — Данчо Ребов. Это про вас мне говорил дядька Микол?

— Про нас, — улыбнулся Лешка.

Шкипер перевел взгляд на подъехавшую повозку:

— Осел тоже с вами?

— Без него никак нельзя, — покачал головой Периклос. — Кто же будет перевозить реквизит? Сами не натаскаемся.

— За осла и тележку — отдельная цена.

— Само собой…

— Восемь аспр!

— Хэк… Ладно.

Сладившись

с ценой, балаганщики перебрались на барку — небольшое плоскодонное судно с широкой кормой и ничуть не менее широким носом. По уставленной каким-то объемистыми тюками палубе уже бегали матросы… нет, скорее, конюхи или погонщики — шестерка лошадей, запряженных цугом, уже дожидалась на берегу в упряжи.

— Мощность двигателя — шесть лошадиных сил, — хмыкнув, в полголоса пошутил Алексей.

Ослика, кстати, взяли-таки на борт. Ну, еще бы… Восемь аспр.

— Ну что, все поднялись? — шкипер осмотрел пассажиров.

— Все.

— Тогда в путь. Приготовились. Поднять трап… Отдать концы… Вперед помалу!

— Цоо! Цоо! — цыкнул погонщик, и, грузно отвалив от причала, барка медленно двинулась вверх по реке.

Выглянуло солнышко. А через пару часов — и вообще припекло. Растянувшись меж тюками на палубе, «господа артисты» блаженствовали, а тощий Федул и сам мэтр Периклос давно уже дремали. С левого борта неспешно проплывал берег. Лешка и сам уже почувствовал навалившуюся дрему — ночью-то так и не удалось как следует выспаться. Превозмогая себя, он все-таки нашел в себе силы пройти на корму. Сняв рубаху, наклонился к воде, зачерпнув ладонями воду, умылся, сразу же почувствовав себя намного бодрее и лучше. И тут же ощутил, будто чего-то не хватает. Чего? Молодой человек похлопал себя по груди… Вот он, крестик… А где же амулет? Тот самый, подаренный Марикой, тайный знак общества Гемиста-Плифона — маленький кружочек с Кудрявым Зевсом.… Кстати, сей амулетом не так давно разглядывала и Фекла… А! Наверное, талисман потерялся во время ночной драки! Да-да, скорее всего, именно так и обстояло дело. Ну, что сказать? Жалко, конечно, но, по большому счету — и черт с ним, не очень-то Лешка и верил в приметы. Черт с ним…

Вернувшись к своим спутникам. Алексей улегся рядом с посапывающими близнецами и Аргипом, которого тут де и разбудил:

— Проснись, брат, думать будем!

— А? Что? — сонный юноша долго не понимал, что вообще от него хотят. — Думать?

Лешка молча указал напарнику на противоположный берег, едва виднеющийся зеленой туманной дымкой.

— Да-а, далековато плыть.

Алексей вообще плохо плавал и вот теперь должен был решить неожиданно вставшую перед ним задачу. Он-то что думал? Полагал, что барка поплывет где-то посередине реки а, может быть, и приблизиться к противоположному берегу. Однако, увы… Человек располагает, а Бог предполагает. Делать нечего, придется искать какое-нибудь подручное средство. Шлюпки, кстати, Лешка так нигде и не видел — ни на корме, ни за кормою, на привязи. Да и зачем барке какое-то там плавсредство, коли она практически от берега-то не отходит? Само собой, незачем. Однако, как же быть-то? Завтра к вечеру барка — при всей неспешности своего хода — все же подойдет к нужному месту. И что? Правда, на судне, вроде как имеется мачта — во-он она лежит вдоль всей палубы. Значит, есть и парус. Переговорить со шкипером, попросить сделать крюк? А что, денег хватит. Вот только согласиться ли шкипер?

Хорошо было лежать на палубе, тепло — градусов. Наверное, десять-пятнадцать… Впрочем, это для Лешки тепло, все остальные, похоже, замерзли — эвон, как кутались в плащи. Алексей потрогал свой кожух… «Заряженный» информацией, так нужной крестоносному воинству короля Владислава Ягелло, молодого правителя Польши и Венгрии.

Как же перебраться на тот берег? Как? Может, есть какой-то лучший способ, нежели просить шкипера повернуть, что само по себе будет выглядеть странно. А если на реке покажутся турки? Тот же «Калим-бей», ведь, по словам хозяина постоялого двора Микола, эта галера должна будет вскоре повернуть обратно. А идет она ходко, нечета медлительной барке.

Посмотреть, что они хоть везут?

Лешка потянулся, встал, и направился на корму, к шкиперу.

— Много товаров везете?

— Да так себе, — оторвавшись от разглядывания остававшейся за кормою реки, Ребов обернулся. — Не особенно-то и много — не сезон ведь. Может, последний раз в эту осень ходим. Вернемся домой, в Доростол, станем ремонтироваться — давно пора, подтекаем.

— Подтекаете? — Лешка сделал испуганные глаза. — И что, у вас никакой спасательной лодочки нет? А вдруг потонем?