Крейсер I ранга “Адмирал Корнилов". 1885-1911.
Шрифт:
До последнего вздоха, пока на даче Голландия в Севастополе не сразила его пуля, адмирал был верен себе и своему пониманию долга службы отечеству. Особенно угнетали его не раз обнаружившиеся случаи безынициативности начальствующих лиц, нерадение к службе со стороны командиров и офицеров.
Так, 8 февраля 1905 г. в приказе № 154 он стыдил мичманов за отсутствие малейшего старания и любви к делу, когда результаты их экзаменов по окончании кратких офицерских курсов по артиллерии оказались ниже, чем у призванных из запаса прапорщиков. Удручен был адмирал и почти вызывающим поведением командиров во время непривычно тяжелого зимнего похода Черноморского флота 1905 г., когда некоторые командиры броненосцев не стали утруждать себя поддержанием наведения орудий на условные береговые цели, как того
Не переставал адмирал пытаться воздействовать на сознание матросов, предостеречь их от скользкого пути следования распространявшимся в их среде социальным учениям. В огромном, целиком посвященном идеологии приказе № 183 от 8 февраля 1905 г. он напоминал: “На свете ничего непреложного нет, кроме слова Божьего, а дело рук человеческих вечности не имеет. Лучшие умы человечества бьются над разрешением социальных проблем, но ничего внятного предложить не могут, а потому не стоит слушать разных смутьянов, которые пытаются воспользоваться темнотой и малым воспитанием матросов”. Лично объезжая команды флота, адмирал не жалел сил на эти “полит- беседы”.
Но все это было позднее, когда Г.П. Чухнин, не получив должности в Тихом океане (он бы, безусловно, не позволил эскадре столь беззаботно встретить японское нападение) был отправлен императором на должность директора Морского кадетского корпуса и Морской Академии (1902-1904 гг.), а затем 26 апреля 1904 г. получил в командование Черноморский флот. Кадровая политика власти тогда была явно не умнее современной.
Пока же Г.П. Чухнин, вызывая массовое негодование мичманов и их начальников, не переставал воспитывать военный дух и поднимать боевую подготовку в экипажах кораблей своего отряда. Предвосхищая последующий опыт гардемаринского отряда в 1906 г., Г.П. Чухнин провел свои корабли через курс планомерных стрельб и учений, выполнявшихся, наверное, даже более интенсивно, чем в Порт-Артуре. Никогда “Адмирал Корнилов”, ставший к концу плавания рядовым кораблем (а не яхтой Е.И. Алексеева) не испытывал такого боевого напряжения, как с эскадрой Г.П. Чухнина.
Крейсер 1 ранга "Адмирал Корнилов". (Сведения о корабле, опубликованные в английском справочнике “JANE’S FIGHTING SHIPS". 1905-06 гг.)
Продолжая программу ежедневных учений, два отряда соединились в Суэце, где 21 февраля к шедшим отдельно “Мономаху” и “Донскому” присоединились “Сисой Великий” (флаг Г.П. Чухнина), “Наварин” и “Корнилов”. 24 февраля вышли в Средиземное море.
Новый, фактически итоговый экзамен кораблям отряда адмирал провел в Средиземном море по пути от Александрии к Неаполю. Утром 9 марта, пользуясь штилевой погодой (легкие щиты, изготовленные силами кораблей, волнения не выдерживали) провели контргалсовую стрельбу – любимое (из-за его удобного “смотрового” характера) упражнение русского флота. Корабли разделились на два отряда, которые четыре раза проходили контргалсами, ведя щиты на буксире длиной по 1,5 каб. Как записано в историческом журнале крейсера “Владимир Мономах”, в щиты стреляли из 37-мм стволов Гочкисса, вделанных в большие орудия и из 37-мм орудий Г очкисса. Всего сделали 80 выстрелов, после чего подняли щиты и продолжили движение.
Совсем редким (ни разу не встречавшимся в документах того времени) был уникальный набор “вводных”, которые Г.П. Чухнин назначил своим кораблям. Оказывается, при прохождении контргалсами корабли по сигналам адмирала предпринимали весьма рискованные подчас маневры, они включали перемены управления кораблем пятью разными способами: из боевой рубки, без руля, с одной застопоренной машиной, из рулевого отделения, со второго командного мостика. Для “Корнилова” уроки Г.П. Чухнина остались невостребованными,
Офицером “Корнилова” в 1892-1895 гг. был лейтенант Н.И. Богданов, вместе с П.А. Вырубовым разделивший судьбу броненосца “Князь Суворов”. В 1896- 1897 гг. служили на “Корнилове” лейтенант Б.И. Чайковский (1878-1905), погибший на “Бородино”, и капитан 2 ранга Н.Г. Лишин, командовавший в Цусиме броненосцем береговой обороны “Генерал-адмирал Апраксин”.
Счастливо через осаду Порт-Артура в 1904 г. прошел старший офицер “Корнилова” (1901-1904 гг.) капитан 2 ранга Е.В. Клюпфель (1860-1934, Сан- Франциско). Ему судьба назначила горький удел вечного переживания неотвратимости катастрофы 31 марта 1904 г. Тогда он, командуя находившимся на рейде миноносцем “Сердитый”, дважды посылал С.О. Макарову донесения о подозрительных силуэтах, в которых все на корабле явственно опознавали японские миноносцы, которые под покровом дождливой ночи ставили мины. Но настоять на своих наблюдениях, взять на себя смелость атаковать противника, командир не решился. Школы Г.П. Чухнина оказалось недостаточно, и развилка на которой находилась в ту ночь судьба флота, войны, к утру повернула ход событий к катастрофе броненосца “Петропавловск”.
Неутомимый Г.П. Чухнин после стоянки в Неаполе (13-17 марта) возобновил маневры и учения. Строились во фронт, затем снова в кильватерную колонну. В Алжире застали отряд Средиземного моря – броненосец “Император Николай I” под флагом контр-адмирала Кригера, канонерскую лодку “Терец” и минный крейсер “Абрек”. Стоянка с 20 по 26 марта стала апофеозом российско- французского альянса с участием пришедшей для встречи французской эскадры (броненосцы “Шарль Мартель”, “Жоригиберри”, “Буве”). 26 марта вслед за ушедшей французской эскадрой продолжили плавание, оставив в Средиземном море “Владимир Мономах” и заменив его “Императором Николаем I”.
На палубе “Адмирала Корнилова”. 1907-1910 гг.
Маршрут плавания отряда (в расчете быть в Либаве не позже 18 апреля) с увлекательной экзотикой манивших красотой портов Средиземноморья лишь отчасти нарушило учение с отрядом французских крейсеров на подходе к Танжеру. “Показываем из-за угла кулак Англии”, – писал П.А. Вырубов 27 марта по пути к Гибралтару, а в конце письма добавлял – “ужасно все глупо”.
По счастью, люди не ведали своей судьбы и в едином желании торопили момент прихода на родину после изнурительной тихоокеанской службы. Все верили в радость свидания с близкими, в счастье семейной жизни и в удачу служебной карьеры. И также, конечно, как это видно из писем П.А. Вырубова, думали и офицеры “Адмирала Корнилова”. Днем 22 апреля 1902 г. показались на горизонте и начали понемногу расти приземистые курляндские берега, а с ними и грандиозные, почти как в Кронштадте, сооружения порта “Императора Александра III”. Из крайнего на Востоке порта, обогнув полмира, корабли пришли в самый западный российский порт.
“Либавский порт мне ужасно не понравился”, – писал П.А. Вырубов. Порт-Артур ему казался “куда лучше”. “Неважные”, как вскоре выяснилось, были здесь и порядки. Удручающей провинцией, в отличие от берегов европейских стран, оказались эти территории, почти 200 лет числившиеся в составе России. Что- то надо было делать, но что – никто не понимал. Всем казалось, что Прибалтика от России никуда не денется. И уж совсем некому было думать об этом на “Корнилове”. Перейдя в Кронштадт, он погрузился в долговременный и неторопливый ремонт, чтобы затем уже, как все понимали, не мечтая об океанах, начать службу во внутреннем плавании.