Крейсера
Шрифт:
Адмирал Тирпиц отбросил указку на карту, и она легла поперек Цусимских проливов, словно заграждая их.
– Мы, – сказал он, – напрасно держим своего корреспондента в крепости Порт-Артура, нам следовало бы иметь агента именно во Владивостоке… Я удивлен, – сказал Тирпиц, – почему в Берлине никто не подумал об этом раньше?
………………………………………………………………………………………
О степени интереса к этой войне легче всего судить по количеству корреспондентов, состоящих при японских армии и флоте. Германия с Францией прислали лишь по два человека, США – 15 борзописцев, зато Англия – сразу 20 журналистов.
– А что бы вы хотели видеть? – спрашивали японцы.
– Хотя бы известное место адмирала Того.
– Простите, мы такого места не знаем…
Что бы ни писала о Того иностранная печать, любая заметка о нем была покрыта завесою тайны: «Того вернулся в известное место», «флот адмирала Того покинул известное место». Многие в мире ломали головы, желая угадать координаты сверхсекретного убежища, где прячется сам Того и где он скрывает флот, но японцы бдительно охраняли свою тайну. Зато вот мы, русские, точно знали, где зарыта собака! Могли и пальцем показать на карте: «Того вот тут…»
…До 1889 года острова Эллиот в Желтом море были почти неизвестны европейцам, пока русские гидрографы не сделали их первое описание. Крохотный архипелаг в 60 милях к востоку от Порт-Артура природа кое-как собрала из скалистой земли. Иной островок в несколько шагов человека, другие имели даже китайские деревни. Местные жители издавна платили зверскую дань пиратам, морским хунхузам, отбиравшим у них половину улова рыбы, из десяти редисок они оставляли земледельцу одну. Русские поставили к островам «квантунскую» охрану, и с тех пор китайцы с Эллиота стали зажиточны (во всяком случае, намного богаче своих соседей с Ляодунского полуострова, где в правление императрицы Цыси царила повальная мерзкая нищета). Острова Эллиот обладали удобными якорными стоянками, хорошим климатом. Над ними весело кружились морские голуби, а громадное количество ядовитых змей отпугивало пришельцев. Теперь между островами иногда проходил японский миноносец «Сиро-Нисса» («Тайное сияние»), сигналом рожка оповещая о своем появлении. Он раздавал по кораблям Того свежую почту и журналы, он же забирал с кораблей Того изящные шкатулки с прахом убитых для отправки на родину…
В одно из воскресений корреспондентам США и Англии японцы предложили морскую прогулку. К услугам желающих они предоставили боевой миноносец, весь обвешанный мантелетами – связками канатов, предохраняющих от осколков. Среди журналистов был и консул Джордж Кеннан, впечатления которого были опубликованы потом в «Русском Инвалиде». Кеннан писал, что на подходе к острову Дачан-шань-Дао «мы заметили густой дым, поднимающийся из-за острова, и думали, что это какие-нибудь транспортные пароходы. Но каково же было наше удивление, когда мы увидели весь флот Того, стоящий на якоре под парами. Особенно удивлены были мы, американцы…».
Сеппинг Райт готов был плясать от радости:
– Наконец-то! Вот оно, известное место Того…
Отсюда, оградив себя минами и бонами, адмирал Хэйхатиро Того контролировал подходы к Порт-Артуру, дежурные корабли извещали его о каждом движении русских; здесь, в логове «известного
– Вы застали меня в хорошем настроении, ибо я только что узнал о видах на великолепный урожай риса в Японии…
Корреспонденты сразу раскрыли блокноты, чтобы запечатлеть радостные слова, произнесенные с унылым выражением на лице. Того был в черных, неряшливо свисавших брюках, при белом кителе с одним орденом. Его салон украшал камин, как в европейском доме; на панели камина лежал безобразный осколок русского снаряда. Того, играя роль любезного хозяина, дал иностранцам подержать этот осколок в руках:
– Не обрежьтесь, у него очень острые края… Этот осколок чуть не убил меня, но, пролетев мимо моей ничтожной персоны, он вырвал большой кусок мяса из ноги доблестного лейтенанта Мацумура… Тяжкое, но славное воспоминание!
Сеппинг Райт аккуратно положил осколок на место. Конечно, адмирала спрашивали о крейсерах Владивостока.
– Я не занимаюсь ими, – был скромнейший ответ, на вопрос же американцев, когда он покончит с русской эскадрой в Порт-Артуре, Того отозвался незнанием. – Это зависит не от меня, – тихо сказал он, – а от русского адмирала Витгефта, если он снова отважится выбраться из гавани в море.
– Отсюда вам будет легко его перехватить.
– Наверное, – пожал Того плечами…
Гостям предложили дешевое виски марки «банзай», отличный чай и рисовое печенье. Кеннан спрашивал:
– Наверное, у вас, адмирал, много флаг-капитанов?
– У нас, у японцев, на этот счет имеется старинная поговорка: корабль, у которого семь капитанов, обязательно разобьется о камни. И я, – сказал Того, скупо улыбнувшись, – очень веселился, когда узнал, что идентичная поговорка есть и у русских тоже: у семи нянек дитя остается без глаза…
Тут все дружно стали хаять Россию, а Сеппинг Райт, подвыпив «банзая», хвастал, что хорошо изучил русских:
– Лучше всего они раскрываются в своей литературе. Русские писатели точно отразили несовершенство своей дикой нации. Так, например, если все народы мира ложатся спать, то герои русских романов постоянно недосыпают, желая лишь «прилечь на часок». Во всех цивилизованных государствах люди нормально завтракают, обедают и ужинают. Герой же русской литературы постоянно голоден и стремится лишь «наскоро перекусить»… Все у них неосновательно, все торопливо и все неряшливо. Зато вот по части выпивок, болтовни, музыки и чтения газет – тут русские непревзойденные мас–тера!
Хэйхатиро Того не ответил даже подобием улыбки:
– Нисколько не касаясь характера всего русского народа, я могу иметь мнение лишь об офицерах русского флота, с которыми до войны не раз встречался. Все они отличаются бодростью, весельем, они умны и грамотны, хорошо владеют собой и совсем не похожи на тех безобразных людей, о которых вы читали в романах…
После этой отповеди Сеппингу Райту адмирал в его сторону больше и не смотрел. Его спрашивали:
– Как вам удалось сделаться знаменитым?