Крик души
Шрифт:
Она смотрела на него долго, пристально и внимательно, будто ожидая, что он заберет назад свои слова.
— Как скажешь, — почти равнодушно пожала плечами она, наконец. — Ты из нас двоих опекун.
Антон поморщился.
— А если забыть о том, что опекун? — с вызовом спросил он, не отрывая сковывающего взгляда от ее лица.
Но Даша промолчала.
— Почему ты всегда тычешь в меня этим фактом? — эмоционально проговорил мужчина. — Я хочу, чтобы мы стали… — он запнулся и, покачав головой, добавил: — Я хочу, чтобы мы
— Мы не враги, — упрямо повторила Даша, начиная нервничать. Почему-то тот факт, что ее отношение к Вересову стало меняться в противоположную сторону, коробило ее, вызывая трепетную дрожь в теле.
— Ты не даешь мне прочувствовать, что между апрелем и декабрем что-то изменилось, — сказал Антон, глядя ей в глаза, стараясь хотя бы в этих бездонных черных океанах души увидеть ее мысли и суждения.
— Я не хочу перемен, — откровенно заявила девушка некоторое время спустя и сжала в руках салфетку. — Не хочу перемен, связанных с тобой, — ответила она на его взгляд своим не менее внимательным взглядом. — Это не к чему, ты так не считаешь?
— Думаешь, надо продолжить эту бессмысленную войну? — едва сдерживаясь, спросил Антон. — Так?
— Между нами нет войны, — ответила девушка, тоже начиная раздражаться. — Между нами… мир, — она усмехнулась. — Конечно, мир в нашем понимании, который возможен лишьдля нас. Но и этого для нас достаточно, — она задумчиво покачала головой. — Ничего иного я не хочу. Да это и не нужно никому из нас.
Антон хотел возразить, но Даша, приподнимаясь из-за стола, перебила его.
— А теперь, — произнесла она, — мне нужно идти.
— Куда? — встал за ней следом мужчина. — Новый год ведь. Я думал, это семейный праздник, и мы…
— Я обещала Лесе, что мы отправимся на Ёлку, — перебила его Даша. — И к тому же, — опустила она глаза, — мы не семья, — ее семьей был дядя Олег, когда его не стало, перестала существовать и семья.
Губы Антона сжались, лоб исполосовали морщинки, но не из-за последнего ее высказывания.
— С ним? — выдавил он сквозь зубы. — На Ёлку пойдешь, с ним?
Она поняла, кого он имеет в виду, но все равно переспросила:
— О ком ты?
— Ты прекрасно знаешь — о ком! — вспылил Антон. — Этот твой… друг… пойдет с тобой?
— Да. Паша будет с нами, — удовлетворенная его гневом, но не понимая его причины, проговорила Даша. — Он подвезет меня до дома…
Антон сунул руки в карманы брюк и, поморщившись, уткнулся взглядом в сторону.
— Отлично, — сухо пробормотал он. — И плевать на праздник. Так?
— Не понимаю твоего праведного гнева, — откровенно призналась она, покачав головой. — Мы никогда не были семьей, зачем же ломать комедию?
— Мы могли бы ей стать, — упрямо заявил Вересов. — Но ты не даешь нам ни единого шанса!
— Ты же не давал! — вызывающе
— Ты злишься, — отметил Антон с некоторой долей удивления. — Почему?
— Ты придумываешь, — отозвалась она со сдержанным равнодушием.
Да, она злилась. Откровенно злилась, но о причинах не хотела задумываться. Она посмотрела на него с другой стороны, с той, с которой на него смотрел дядя Олег. И увидела в Антоне то, что в сыне видел он. А она не могла себе позволить променять болезненные воспоминания того, что он сделал когда-то по отношению к ней, на то, что он сейчас пытался делать. Не всегда умело и искусно, но он пытался. Она не хотела видеть в нем хорошее, даже если оно в нем и было, — а оно в нем было! Она не могла переступить через прошлое, забыть воспоминания, наступить на горло гордости. Сейчас это не казалось ей возможным.
— Я спешу, прошу меня простить, — она выскользнула из-за стола.
— Когда тебя ждать? — крикнул Антон ей вслед.
— Не жди, — послышался ее ответ. — Я, наверное, сегодня переночую у… Леси, — ей хотелось сказать «у Паши», но маленькая ложь так и не сорвалась с ее языка.
А вот Антон ее заминку ощутил. И насторожился.
— Позвони мне, я тебя заберу.
— Не стоит. Паша отвезет нас до дома.
— Опять Паша, — недовольно воскликнул Антон. — Везде этот Паша. И тут, и там, и…
— Он мой друг, — перебила Даша. — Ты, между прочим, тоже везде, что меня ничуть не радует.
— Ну, уж прости, — саркастически выговорил он, — что я твой опекун!
— Прощаю. Это не твое решение, а дяди Олега. А ему я могу… могла, — поправилась она, — простить всё.
Антон промолчал. Ему никогда не заменить ей отца, никогда не стать для нее «дядей Олегом, которому она могла простить всё». Горько и обидно, но не ему, Антону, тягаться с Олегом Вересовым. Увы, не ему.
— Я ушла, — услышал он ее голос. — До завтра, — и выскользнула из квартиры, натянув шапку.
— До завтра… — пробормотал Антон и, мрачнее тучи, направился в гостиную. Выглянул в окно, ожидая, когда Даша выскочит из подъезда. А там, сверкая блеском фар, девушку поджидала шикарная иномарка.
Значит, Паша!? Павел Игоревич Байер! Ее, с позволения сказать, друг!? А Антон, получается, не у дел?! Значит, Павел — семья, а Антон — просто опекун?! Этот Байер его ровесник, и с ним она ведет себя открыто, когда самому Антону уготована честь быть лишь мальчиком для битья?! Почему именно этот наглец, этот выскочка? Кто он вообще такой, откуда взялся?! И почему Даша ему так слепо доверяет?..