Крик души

Осколкова Елена

– Дело не в таблетках, - попыталась я отвернуться, но мне не позволили.

– Тебе сейчас так кажется. Дело в них. Просто твой случай чуть сложнее, поэтому что ты начала принимать таблетки на грани депрессии.

– Я не вызывала доктора! Уйдите!

– Все, хватит! – разозлился мужчина, достал меня из ванны, обернул полотенцем и отнес в спальню. Там он достал какие-то мои старые вещи и положил рядом со мной. – Сама переоденешься или мне это сделать?!

– Сама.

– Отлично, у тебя минута, пока я хожу за аптечкой.

Я не успела

переодеться до его возвращения, но он, как джентльмен, отвернулся. Лешка был бы им доволен.

Несмотря на это, решила с ним больше не разговаривать. Какой в этом смысл, если он не слушает?

– Все, ложись спать, - уже спокойно произнес Егор Дмитриевич, закончив обрабатывать мой порез, изредка поднимая на меня взгляд. – Утром в клинику.

Я молча легла на кровать, повернувшись к нему спиной. Но следом почувствовала, как рядом со мной прогибается матрас.

– Что вы делаете? – начала я возмущаться.

– Ложусь спать рядом с тобой. Так легче будет проследить, чтобы ты снова не натворила глупостей и не сбежала. Или ты думала, что после твоей выходки в ванной я оставлю тебя без наблюдения?

– Пофиг.

Я хотела перед сном подумать, как закончить начатое, но не успела. Сон пришел ко мне быстрее, чем мозг начал пытаться соображать.

[1] Внутриматочная спираль (ВМС) - внутриматочный контрацептив, представляющий собой небольшое приспособление из пластика с медью, которое тормозит продвижение сперматозоидов в полость матки, уменьшает срок жизни яйцеклетки и, в первую очередь, препятствует прикреплению оплодотворённой яйцеклетки к стенке матки, то есть является абортивным методом контрацепции.

Глава 8

Проснулась от шума на кухне. Егора Дмитриевича рядом нет. Значит, это он там хозяйничает. И судя по шуму, ему нужна помощь или он все разгромит. Или я умру от головной боли.

– Зачем так шуметь? – зашла я на кухню и прислонилась к дверному косяку.

– Прости, - повернулся дядя доктор ко мне с виноватым выражением лица. – Не хотел будить. Пытался найти турку, а в итоге все уронил.

– В шкафу справа от холодильника.

– Спасибо.

– Раз вы теперь моя нянька, на меня тоже варите.

– Нет. С сегодняшнего дня никакого кофеина.

– Я на такое не подписывалась! – начала я злиться. Мне и так плохо. Все тело ломит, помимо слабости. Если меня еще и кофе лишат, то лучше сразу застрелиться.

– Это временно, но необходимо, если ты хочешь вылечиться от зависимости.

– У меня нет никакой зависимости.

– Правда? – Егор Дмитриевич аж бровь поднял, чтобы изобразить удивление. – Тогда почему дрожишь, а на лбу испарина?

– Просто приболела.

– Эта болезнь называется ломкой, - произнес мужчина, сверля меня серьезным взглядом. – Перед клиникой можем навестить твоих друзей.

– Нет.

–

Ты не скоро сможешь с ними поговорить. Как только переступишь порог клиники, тебе ни с кем нельзя будет видеться.

– И сколько? – похоже, я добровольно собралась ехать в тюрьму. Одно радует, что это не навсегда.

– Месяц точно, а дальше видно будет.

– Тогда ладно. Через месяц устрою им сюрприз и приеду с тортом и извинениями, - произнесла спокойно. За месяц как раз подберу слова, чтобы извиниться перед друзьями. Не знаю, как они смогут меня простить. Но если понадобится, встану на колени.

– Ты неправильно поняла. Строгая изоляция будет около месяца. А в клинике ты будешь не меньше полугода, - произнес дядя доктор с осторожностью, явно опасаясь моей реакции. А я даже не знаю, как реагировать. Какие полгода? У него крыша поехала от перенапряжения? – Не пугайся так. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Ты будешь общаться с другими пациентами и врачами. Будешь разговаривать с психологом.

– Мне не нужен мозгоправ!

– Нужен. Зависимость, она не только на физическом уровне, но и психологическом. Но запомни. Никаких отношений в клинике!

– Что, дядя доктор боится, что я сбегу из клиники с помощью крыльев любви? – спросила с нервной усмешкой.

– Нет. Отношения в клинике с другими пациентами часто приводит к рецидиву.

Боже. Я ведь пошутила. Он не устает быть всегда таким спокойным и умным? Неудивительно, что он столько работает. Кто будет с таким занудой?

– Ты робот? Никогда не видела твоей улыбки.

– Перешла на «ты»? Это хорошо. Значит, начинаешь доверять.

И снова ни намека на улыбку.

Я вспомнила вчерашний вечер. Тот кошмар. До сих пор не верится, что Игоря больше нет. Он был неплохим человеком, просто выбрал не лучший путь. И судьба была к нему не очень благосклонна.

Одного не могу понять. Игорь говорил, что любит меня и счастлив. Почему тогда начал колоться?

– О чем задумалась?

– Об Игоре. Вдруг ты ошибся.

– К сожалению, нет. Мне всегда тяжело видеть, как молодые умирают. Особенно из-за наркотиков.

– Но он говорил, что счастлив со мной. Он любил меня.

– Не понимаешь, почему перешел на героин? – уточнил Егор Дмитриевич, и после моего кивка продолжил. – Во-первых, это была не любовь, а чувство счастья из-за таблеток. А я так понимаю, вы почти всегда принимали их вместе. И постоянно. А во-вторых, рано или поздно таблетки перестают давать такой эффект, и человек переходит на более тяжелые наркотики. Потом начинают постепенно увеличивать дозу. В итоге конец всегда один.

– Но мне же не хотелось перейти на другие наркотики.

– Вопрос времени. Кто-то не успевает дойти до этого, а заканчивает жизнь самоубийством. Ведь когда эффект таблеток заканчивается, гормоны счастья понижаются, и человек начинает чувствовать себя подавленным и ничтожеством. И зачастую поддается этим чувствам. Но это ты и сама вчера испытала.