Крик Новорождённых
Шрифт:
— Бедняга. Ему так будет легче, — покачала головой Горсал.
Нунан кивнул и направился обратно на форум. Там собирался его легион. Кавалеристы стояли на флангах, а пленных цардитов окружили в центре. Он поднял к небу гладиус.
— Победа!
Ответный крик звучал долго, но выражал скорее облегчение, чем торжество. Нунан поднял руки, требуя тишины, и ощутил легкий испуг. Так вот что чувствует генерал! Он еще никогда не держал речь перед таким количеством людей. Тут были легионеры, кавалеристы, враги и обычные горожане.
— Жители Брода Чаек! Вы вкусили плоды союза с Цардом. Вы узнали, что такое их дипломатия. Поджоги, угон в рабство, убийства
Нунан указал пальцем себе за спину. Стоявшие перед ним легионеры засмеялись и приветственно закричали.
— Эта земля принадлежит Конкорду. Возвращайтесь в свои дома, снимайте флаги, которые они заставили вас развернуть, и вооружайтесь против общего врага. — Он указал на цардитов. Около сорока человек стояли перед ним, полуодетые и сломленные. — Вот они стоят. Ваши так называемые освободители. Мужчины, которые используют женщин в качестве щитов, чтобы спасти собственные жалкие жизни. Мужчины, которые предпочитают спрятаться за юбки собственной матери, а не отважно выйти навстречу противнику. В вашем городе цардиты убивали каждого десятого. Так же будет и с ними. А остальных мы отпустим на милость горожан. И пока мы будем идти, чтобы громить вражеские армии, я помолюсь о том, чтобы у вас, жители Брода Чаек, не нашлось милости для врагов. Месть, готовьтесь к выходу!
Роберто выехал из главных ворот лагеря в сопровождении тридцати экстраординариев. На людей, которые собрались перед воротами, окруженные кавалерией Элиз Кастенас, градом сыпались оскорбления. Оскорбления и угрозы, которые Роберто не имел желания унимать. Каждый человек, пожелавший уйти из его армии, оставлял очередную царапину в его сердце. Но среди семи сотен — семи сотен! — тех, кто захотел вернуться, чтобы сражаться в Атреске, никто не уязвил его так сильно, как Горан Шакаров.
Бывший мастер мечников Пятнадцатой алы, Божьих Стрел, стоял вместе с остальными. Его лишили меча и доспехов, лишили всех прав воина Конкорда. Роберто до сих пор не мог в это поверить. При приближении генерала атресцы встали и построились. Шакаров возглавлял отряд. Презрительные крики позади Роберто стали смолкать: все затихли, чтобы услышать слова генерала.
— В вашем поступке нет чести, — сказал Дел Аглиос. — В ваших глупых действиях нет смысла. Никто из вас не задумался о будущем — и ни у кого из вас будущего нет. Когда Конкорд отвоюет Атреску, ваша роль не будет признана. Вы считаете, что идете защищать свои дома и семьи? Это не так. Вы идете раздувать огонь мятежа, хотите вы этого или нет.
То, что я не назвал вас дезертирами, — это мой вам подарок, сделанный только потому, что вы все хорошо служили мне в боях. Но ваше решение показывает такое отсутствие веры в Конкорд, которое я не могу ни простить, ни забыть.
Тем из вас, кто радуется, что сможет вернуться в страну, которую считает независимой Атреской, я могу пожелать только гибели от рук тех, кто сохранил верность Конкорду. Тем, кто будет в одиночестве защищать свои дома, когда их захлестнет поток цардитов, которые откатятся назад перед наступающими силами Конкорда, я скажу вот что. Из преданий и легенд древних королевств и империй пришло немало поговорок, верных и по сей день. Особенно уместна вот какая: «Мать труса слез не льет».
А кто возвращается домой прежде, чем закончилась битва? Только трусы. Надеюсь, ваши близкие отвернутся от вас так же, как сегодня от вас отворачиваюсь я. Если вы погибнете,
Дел Аглиос посмотрел на Шакарова.
— Ты ничего для меня не значишь, сейчас и в будущем. Я тебя не знаю.
Высокий воин встретился с ним взглядом, и в его глазах не было раскаяния.
— Настанет день, когда мы снова как друзья пожмем друг другу руки, генерал, — сказал он. — Мы вас уважаем. Но бывают моменты, когда верность нашей стране важнее верности командирам, которых мы любим. Не расставайтесь с нами с ненавистью.
Отчаяние грозило овладеть Роберто. Больше всего ему хотелось умолять Шакарова остаться. Сделать так, чтобы сила и ненависть этих людей всецело принадлежали Конкорду. Но у себя за спиной генерал ощущал новое доверие. Новую веру. И он был готов на все, чтобы ее взлелеять.
Гордо вскинув голову, Дел Аглиос повернул коня и уехал обратно в лагерь под приветственные крики армии. Он не остановился, пока не оказался у своей палатки, где спешился, стремительно вошел внутрь и швырнул шлем в дальний угол. Эридес наклонился и поднял его, чтобы положить на подставку.
— Ступай, — бросил Роберто. — Найди мне Даварова и Кастенас.
Они следовали за ним от ворот и, услышав свои имена, вошли в палатку сразу после того, как оттуда выскочил Эридес. Роберто тяжело опустился на койку и закрыл лицо руками. Он боролся со слезами. Со слезами и яростью. Он не мог позволить себе ни того ни другого.
— Ты сделал то, что необходимо было сделать, — проговорила Элиз.
— Избавь меня от своего проклятого понимания! — огрызнулся Роберто. — Это провал. Поражение! И мое, как командира, и всего Конкорда в целом! — Он замолчал и через некоторое время поднял голову. — Извини, Элиз. Я сорвался.
Она кивнула, принимая его извинения. Даварову тоже тяжело далось решение Шакарова.
— Они предали нас, как предал Юран, — сказал он. — Нам следовало их всех убить.
— В том-то и проблема. Они уверены, что возвращаются, чтобы спасти свою страну от цардитов и мятежников. Неужели ты действительно считаешь Шакарова предателем?
Роберто поднялся с койки и подошел к столу, где были приготовлены вино и кубки. Он наполнил три и протянул два своим командирам.
— С каждым поворотом событий проклятие, висящее над этой армией, усиливается, — сквозь зубы процедил генерал. — Но я никогда не думал, что мои собственные солдаты в таком количестве отвернутся от меня. Повторения я не допущу. Сколько нас осталось?
— В последние дни было много дезертиров, — ответила Элиз. — Но сегодня под твоим командованием по-прежнему больше одиннадцати тысяч.
— Я пришел в Цард почти с двадцатью.
— Но оставшиеся пойдут за вами куда угодно, — проговорил Даваров. — Вы почувствовали их настроение.
— Это было единственным благословением в последние дни, — отозвался Роберто. — Надо изменить наши действия. Я не могу допустить, чтобы атресцы и эсторийцы строились как отдельные легионы. Сейчас так нельзя. Даваров, я поручаю тебе всю пехоту. Элиз, у тебя вся кавалерия. Тщательно подбирайте себе командиров. Мы будем проводить совместные учения во время движения к Гестерну. Забудьте о тех, кто ушел. Мы потратили слишком много времени. Надо проходить каждый день по тридцать миль на всем пути к Гестерну, иначе к нашему прибытию Конкорд уже не спасти. А добравшись до цели, мы обрушимся на цардитов с такой мощью, что они не выдержат. Мы — кулак Бога, и его удары обрушат горы.