Крик Новорождённых
Шрифт:
— Мой Адвокат, это не…
Эрин подняла руку, ощущая прилив раздражения.
— Сейчас ты слушаешь меня, — сказала она. — Не забывайся. Ты попросил меня снизить сборы. Я проверю, есть ли для этого основания. И я поддерживаю твою идею нанять солдат из стран Конкорда. Наша структура позволяет это сделать, хоть я и не понимаю, почему ты обратился сначала ко мне.
Юран осторожно качал головой, словно не был уверен, правильно ли он все расслышал.
— Потому что у меня нет денег, чтобы платить солдатам Конкорда, так же как и на то, чтобы обучать собственных.
Он говорил медленно, словно обращаясь к кому-то, кто плохо усваивает сказанное.
— Тогда
Юран ударил обеими ладонями о стол и встал. Один стакан зашатался, упал и раскололся на мраморной крышке.
— Будь ты проклята! Ты связала мне руки за спиной и приказываешь взбираться на гору! Ты что, не слышишь меня, женщина? У меня нет денег, нет защиты, и твои легионы оставили меня открытым. Я пытаюсь сохранить единство Конкорда под напором Царда, и на каждом шагу ты чинишь мне препоны. Можно подумать, ты хочешь, чтобы я потерпел неудачу, а Атреска была захвачена!
Тут он, казалось, вспомнил, где находится и к кому обращается. Судорожно вздохнув, Юран сделал знак Всеведения и, закрыв глаза, с пылающим лицом рухнул в кресло.
Позади Эрин дверь в комнату стремительно распахнулась, и два стражника уже добежали до середины комнаты. Не оборачиваясь, она сделала им знак уйти и дождалась, чтобы дверь за ними закрылась. Адвокат смотрела на Юрана, чье смущение не позволяло ему поднять взгляд. Она ощутила короткий укол вины за то, что спровоцировала эту вспышку, и решила не прибегать к официальному выговору, хотя и была разочарована его несдержанностью. Отчаяние маршала оказалось намного более сильным, чем она ожидала. Видимо, именно в этом ей и хотелось убедиться.
Эрин заговорила негромко и медленно и увидела, как при первых же ее словах маршал поднял голову.
— Я сделаю все, что смогу. И поверь мне, я горюю о каждом гражданине, умирающем на клинке цардита. Но в течение этого дуса вы должны научиться сами себе помогать. Действуй совместно с легионами, находящимися в Царде. Поставь людей на стены приграничных фортов, пусть даже необученных. Поощряй горожан создавать свою оборону, если у тебя больше никого нет. Меры пресечения действуют даже против налетчиков из Царда.
И прежде чем ты уйдешь — а ты уйдешь, не сказав больше ни слова, — позволь мне напомнить тебе три вещи. Во-первых, Конкорд существует потому, что все входящие в него государства прилагают усилия, чтобы помочь общему делу. Всем пришлось пройти через то, что ты испытываешь сейчас. И все добились успеха, потому что верили и были готовы действовать, когда сталкивались с врагами, бывшими когда-то торговыми партнерами или даже друзьями.
Во-вторых, трудности в настоящем часто бывают ценой, которую надо уплатить за благоденствие в будущем. Я вижу, что у тебя на пальцах и на шее достаточно ценностей, чтобы финансировать немалую часть обученной обороны, которой ты так жаждешь. Возможно, тебе стоит подумать о личных жертвах, а не о том, чтобы требовать их от своих граждан.
И в-третьих, я не женщина. Я — маршал-защитник Эстории, высший глас ордена Всеведущего и Адвокат Эсторийского Конкорда. Тебе следовало бы подумать, кого ты проклинаешь. — Эрин выдержала паузу и добавила: — Ветер сегодня холодный. Не забудь плотно закрыть за собой дверь, когда будешь уходить.
Казначей Пол Джеред шагал по великолепной, украшенной колоннами дороге, которая вела от дворцового комплекса. Несмотря на теплые гетры, шерстяную поддевку под кожаной кирасой и подбитый мехом плащ,
Казначей часто и с удовольствием ходил этим путем. Холод бодрил его. Фонари, прикрепленные к колоннам и деревьям, создавали озерца света на булыжнике, который звенел под стальными носками сапог и подкованными каблуками. Таверна Алькарина, где его ждал Васселис, была определенно лучшей в Эсторре — и это при немалой конкуренции. Великолепное мясо, самая свежая рыба из Тирронского моря и чудесные соусы, при одной мысли о которых начинает выделяться слюна.
Однако в этот тихий вечер, когда звезды густо осыпали небосклон, а на улицах почти не было прохожих, Джеред ощущал неприятное беспокойство. Беспокойство из-за аудиенции, на которую его вызвала Адвокат. Разговор оказался на редкость односторонним. Эрин многословно высказала ряд пожеланий. Она начала с новой перепроверки налогов Атрески, потом попросила оценить количество войск в Царде и на неспокойных границах, а закончила требованием, чтобы он обратился к канцлеру за подробным изложением взгляда ордена на настроения граждан и религиозное образование по всему Конкорду.
Но не только это — хотя по крайней мере одно из поручений было весьма неприятным — так испортило Джереду настроение. Дело заключалось в необыкновенной рассеянности Эрин в течение всей встречи — и не потому, что ее мысли улетали к новому любовнику. Это просто очередной красавчик, которому суждена кастрация и ссылка во дворец Адвоката в Фаскаре, если его семя даст плод чреву Адвоката.
Эрин глубоко взволновало нечто, услышанное при встрече с Васселисом. По правде говоря, Джеред ни разу не видел, чтобы она так плохо сосредотачивалась на насущных вопросах. Вопросах, которые были крайне важны для Конкорда. Острота ума и решимость добиваться процветания Конкорда, которое Эрин ставила выше всех личных целей, — вот некоторые из многих качеств, которые уважал в ней Джеред.
Адвокат не пожелала говорить о том, что сказал ей Васселис, но вызванная этим тревога окрашивала каждое ее слово, каждое движение. Эрин только один раз встретилась взглядом с казначеем и сказала:
— Ты ему друг, так ведь? Ты уважаешь и любишь его как брата?
И это прозвучало почти как обвинение. А когда он ответил, что действительно ужинает с Васселисом этим вечером, у нее на глазах выступили слезы.
— Он доверяет так всецело — и ему могут понадобиться те, кому он доверяет. Ты в их числе. Я тоже. И почему я не уверена, что он не ошибся, доверяя?
Адвокат больше ничего не стала говорить, так что Джеред остался в смятении и недоумении. После того как он распрощался с Эрин, ее загадочные слова заставили его поспешить к себе в комнаты, а оттуда в таверну. И сейчас его рука в перчатке уже сжимала ручку дверей. Казначей открыл дверь — и его захлестнула волна тепла, света, шума и запахов чудесно приготовленной еды.
В таверне было многолюдно. Тесно занятые столы, освещенные свечами, располагались среди тонких колонн из черного мрамора, поддерживавших низкий деревянный потолок. На верхнем этаже находился еще один, такой же людный, зал. Джеред привык к тому, какое впечатление производило появление его внушительной фигуры и всем известного лица в подобном заведении. Уже на пороге казначей был замечен одним из посетителей, и все разговоры смолкли со скоростью распространения степного пожара, а лица стали поворачиваться к нему или, наоборот, отворачиваться в сторону. Люди нервничали по причинам, над которыми Джереду не хотелось задумываться.