Крики стервятников

Ильин Владимир Алексеевич

А что? Его небольшая зарплата не позволяет купить что-то большее, он и так потратился на холодильник, сожравший больше семи тысяч. И эта утрата до сих пор бередит ему душу. Тут Александр улыбнулся, всё же ему очень нравилась его комната, она полностью соответствовала своему хозяину.

Почувствовав его настрой,

Джонни поднял голову и повел ушами – так он давал понять, что не прочь, чтобы его погладили за сообразительность. Но своего не получил, Александр снова погрузился в раздумья – номер, который он всё ещё разглядывал, заставлял его снова и снова возвращаться к не совсем правильному желанию позвонить.

Пииип. Пииип. Пииип. Это не мелодия, это гудки. Привычные длинные гудки. Он ненавидел, когда слышал мелодии, они казались ему кощунством, наглой современной манерой обрывать старость, срывать всю её элегантную материю и вешать свое не совсем правильное одеяние. Но у неё были гудки длинные, хорошие гудки.

* * *

Её звали Афродита, столь странное имя она получила от отца, который увлекался греческой мифологией и преподавал в университете историю. Её мать была предпринимателем и держала ряд магазинов, обеспечивая свою дочку деньгами и хорошей работой. Поэтому с материальной стороны Афродита ни в чём не нуждалась.

Она рассказала об этом в первую их ночь, когда лежала и смотрела в окно, мечтательно идеализируя луну. Александр тоже пытался это делать, но у него ничего не получалось – кроме дальнего бледного шара он ничего не видел и не понимал, от чего у Афродиты такая буря чувств. Его грело другое, его грела она. Её физическое тепло, её шарм, её манеры, запах и мягкий голос. Он чувствовал, что от всего от этого у него начинает кружиться голова, и он падает в забытье, в сон, который грозит заменить явь.

Готов ли он поддержать её в её фантазиях?

Да. Готов ли он понять их? Да. Но сможет ли он? Эти вопросы кружились над ним, пытались атаковать, но, увы, не могли пробиться сквозь толстую броню ощущения необыкновенного счастья, образовавшегося вокруг него. И даже потом, когда ночь сменилась днём, они всё также беспомощно зависали в воздухе, бестолково переводя свои силы.

Что он влюбился, Александр понял не сразу. Может это потому, что он никогда не отличался острым умом, а может потому, что он действительно влюблялся медленно, но ведь главное не это, главное, что это произошло.

Они гуляли в парке, гуляли в центре, гуляли везде, где было много света и огней. Ей очень нравилось, когда было светло, ей нравилось улыбаться, она чувствовала себя очень хорошо в этих стандартизированных условиях жизни. Что нельзя было сказать о нём, сильно уж выбивавшемся из этого ритма.

Небольшой оклад, спецовка, отсутствие машины и денег, пустой холодильник, дворовый пёс и привычная работа мясника. Теперь это начинало казаться немного убогим. Александр начал чувствовать, что не может ничего противопоставить всепоглощающему чувству собственной несостоятельности. А затем пришли мысли об изменении, и они стали не столько новым, сколько больше неожиданным явлением.

Вообще, все, что случилось, можно было сравнить лишь со взрывом, который поднял слой пыли и показал, что было под ним. Женщина ведь изменила всё, она заставила крутиться старые, давно забытые механизмы.

Лежа с ней и чувствуя её изящные пальцы на своих руках, он невольно прислушивается к тому, что она рекомендует заняться спортом и стать ещё сильнее, крепче и выносливее, чем он есть, стать чем-то более современным.

Конец ознакомительного фрагмента.