Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева
Шрифт:
– Все прошло нормально, старик. Ты хорошо поработал. Мы тебя сейчас подкинем до метро. Извини, подвезли бы до дому, но нет времени. Езжай домой, отдыхай пока. Саня, – обратился он к сидевшему за рулем, – остановись у «Киевской».
Черная «Волга» тронулась с места…
Пока ехали в отделение, Алексей думал о случившемся. Не оставалось сомнений, что их «вели», и давно.
С Розенфельдом они прибыли почти одновременно. Но кооператора, в отличие от Алексея, не поместили в «обезьянник» с другими задержанными, а сразу повели в какой-то кабинет
Увидев, сколько оперативников сопровождают Григория, Алексей понял, что личность предпринимателя представляет большой интерес для сотрудников органов.
Он стал искать среди окружающих водителя, но не нашел его. Вскоре дошла очередь и до Алексея. К «обезьяннику» подошел старшина милиции и сказал, чтобы он шел в кабинет.
В кабинете Алексей увидел молодого человека в гражданской одежде и того же Михаила Угрюмова.
– Садитесь, – сказал молодой человек. Михаил также кивнул ему на стул:
– Садись, Синицын!
Алексей сел напротив человека в гражданском. Тот заполнял какие-то бланки. Он увидел типографские буквы – «Протокол допроса».
– Я ваш следователь капитан Левицкий из Следственного управления ГУВД, – представился молодой человек. – А это – Михаил Угрюмов, оперативник из уголовного розыска, – он показал на Угрюмова.
– За что меня задержали? – спросил Алексей.
– Вы обвиняетесь в незаконном хранении оружия, найденного в багажнике «Мерседеса».
– Ну и что из того, что в багажнике было оружие? Разве оно обязательно мое? – сказал Алексей.
– Так, давайте все по порядку, – оборвал его капитан. – Сейчас мы вас допросим, отвечайте на вопросы, которые я буду вам задавать.
Дальше все пошло по отработанному: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства, профессия и так далее. Все это вносилось в протокол. Наконец следователь подошел к главному – к связи между Алексеем и оружием:
– Как вы можете объяснить тот факт, что оружие оказалось в машине?
– А я и не должен ничего объяснять. Машина не моя. За то, что лежит в багажнике, я не отвечаю. Я сел в машину, но, что в багажнике оружие, я не знал. Моих отпечатков на пистолете нет. Так что у вас нет никаких оснований меня задерживать.
– Это не совсем так, – сказал капитан, улыбнувшись. – Это по вашей версии у нас нет оснований. А по нашей – стопроцентные основания для задержания, так как господин Розенфельд, у которого, по его словам, вы служите телохранителем, показал, что это оружие принадлежит именно вам.
Такой поворот событий был неожиданным для Алексея. «Неужели Григорий показал на меня? – подумал он. – Или они меня „на пушку“ берут?» После паузы он сказал:
– Хорошо, если вы это утверждаете, сделайте нам немедленно очную ставку. Я докажу, что к этому пистолету никакого отношения не имею.
– Насчет очной ставки – она, конечно, будет, только вы нам не указывайте, когда ее проводить, – сказал следователь. – А что касается дальнейшей вашей судьбы, не волнуйтесь – часика два посидите в камере отделения милиции, за
– Впрочем, у тебя есть один шанс, – вмешался в разговор Угрюмов. – Ты даешь показания на Михея и его людей о вымогательстве у Розенфельда денег и иностранных автомашин, и мы тебя тут же выпускаем. Причем никто не узнает, что ты дал показания.
Алексей отрицательно покачал головой:
– Никаких показаний вы от меня не услышите, тем более что я не в курсе дела по этому поводу.
– Вольному – воля, – подытожил Михаил. – Тогда твое место в камере.
Он открыл дверь и позвал дежурного. Тот отвел Алексея в камеру.
Там уже находился один человек, сидевший за какое-то бытовое нарушение. Знакомиться с ним Алексей не хотел. Тот бубнил что-то себе под нос – какому-то Федьке отомстит, с тещей разберется и так далее. Было ясно, что его задержали за домашний скандал.
Вскоре дверь открылась, и сержант, назвав бытовика по фамилии, сказал:
– Готовься на выход – тебя, придурка, освобождают.
Неожиданно сосед придвинулся близко к Алексею:
– Слушай, паренек, я смотрю, мужик ты серьезный. Если что надо на волю передать или связаться с твоими – говори, я все сделаю.
Соблазн передать информацию Михею был велик. Но еще по колонии Алексей знал, что такое «подсадные утки», которые специально используются оперативниками для получения информации. Его насторожило, что сержант громко объявил о том, что соседа выпускают. Алексей решил: скорее всего это провокация. Он отрицательно покачал головой:
– Не надо ничего передавать. Сам разберусь.
– Как хочешь, – сказал сосед. – А то меня тут все знают, и характеристика у меня, – он подмигнул Алексею, – надежная!
Вскоре говорливый сокамерник покинул Алексея. Потянулось время. Часа через два камеру открыли, и двое оперативников с тем же сержантом милиции вывели Алексея.
Пока шли по коридору к выходу, Алексей увидел, как его недавний услужливый сосед по камере завернул в какой-то кабинет. «Два часа прошло, как его отпустили, а он все здесь ошивается. Явная „подсадка“, – подумал Алексей.
Оперативники с Алексеем вышли из здания и сели в поджидавшую их легковую машину.
– Куда мы едем? – поинтересовался он.
– На Петровку, – сказал один из оперативников. – Прокурор дал санкцию на твой арест, так что теперь тебе сидеть и сидеть…
Алексей ожидал, что его завезут на Петровку, 38, поднимут в один из кабинетов и будут опять усиленно допрашивать. Но ничего такого не произошло. «Волга» плавно въехала в ворота со стороны одного из переулков. Милиционер с автоматом открыл им ворота, проверил документы у сопровождающих. Они остановились возле небольшого трехэтажного дома, окна которого были закрыты массивной черной решеткой. Это был изолятор временного содержания, так называемые Петры.