Криминальное наследство

Незнанский Фридрих Евсеевич

Врагов имелось много: поначалу это была соседская овчарка, злобная, как волк, и по неведомым причинам ненавидевшая маленького Женю. Позднее второгодник-одноклассник, изводивший его своими приставаниями и пару раз просто так, ни с чего, отлупивший мальчика. Еще во втором классе, бессонными ночами ворочаясь с боку на бок, потирая полученные синяки, Женя Лопухин, обладавший от природы ярким воображением, представлял в мельчайших деталях, как у него появляется вожделенный пистолет и он, подкараулив ненавистного мучителя, из-за угла в спину расстреливает того насмерть!..

Воображаемая картина возбуждала, заставляя

вновь и вновь вертеться с боку на бок, лишая остатков сна. Тем более что в реальной жизни второгодника он боялся до дрожи в коленях и, тоже до дрожи, ненавидел.

Классе в пятом вражина снова остался на второй год и исчез из его жизни, зато появилась учительница математики, с которой Лопухин тоже был не в ладах, а в итоге возненавидел ни в чем не повинную, кроме вполне справедливых двоек, которые та ему ставила, преподавательницу… Ее он тоже расстреливал насмерть в своих ночных фантазиях. Потом цепочка врагов постепенно удлинялась за счет самых разных людей, подходящих на данную роль. А еще, уже после того как Жене исполнилось пятнадцать лет, в его жизни появился майор Каменев.

Уважением к майору Евгений проникся, можно сказать, с первого взгляда, едва тот переступил порог их девятого класса: пригласила его их классная руководительница, на «воспитчас», специально для того чтобы он не просто прочел лекцию, а привлек самых отвязных мальчишек к военному делу. У них в школе его вел отставной капитан ветеранского возраста, делавший основной упор на патриотизм, любивший рассказывать о годах собственной юности, пришедшихся на конец войны, и не обладавший в глазах парней ни малейшим авторитетом.

Майор Каменев принадлежал совсем к иной породе людей, на воспитательный час он явился при полном обмундировании и с пистолетом!.. Достаточно было глянуть на кобуру, чтобы понять, что она непустая… Сердце Лопухина, видевшего до этого настоящий пистолет только в кино, да в собственном воображении, при виде оружия, которое этот подтянутый военный, настоящий мужчина , извлек и небрежно, словно обыкновенную игрушку, положил на учительский стол, забилось вдвое быстрее. Он не мог оторвать взгляд от вороненого, сияющего ствола и даже плохо понимал, о чем именно говорит Каменев. Однако то, что тот предлагает желающим под его руководством поучиться «настоящему военному делу», понял и, дрожа от волнения, подошел, чтобы записаться, как назвал это майор, в «военный кружок» в числе первых…

Со временем его уважение к майору ничуть не потускнело, скорее, усилилось. Ведь именно Каменев уничтожил ту самую цепочку, как Лопухин позднее понял, мелких и даже смешных врагов, существовавших в его воображении, сформировав для Евгения настоящий «образ врага». Подлинного, способного нанести огромный вред таким людям, как и сам майор, и Лопухин. Нанести подло, коварно, незаметно…

Именно майор разъяснил Евгению, что он, как и все Лопухины на Руси, потомок истинно русского дворянского рода. Представитель той категории людей, против которой направлен основной удар губителей его нации. Наконец, именно благодаря Каменеву Евгений впервые в жизни ощутил в руке тяжесть не воображаемого, а самого что ни на есть настоящего оружия.

Все эти годы — вплоть до недавнего времени, чреватого для Лопухина черной полосой, — Женя ходил у майора в неизменных любимчиках. То, что произошло сейчас,

было, с его точки зрения, не просто несправедливо, это был настоящий удар со стороны злодейки судьбы, неожиданный и подлый. Вместе с тем он не мог не признать, что Василий в чем-то прав: если чертовым ментам удалось восстановить номер того, первого, ствола, значит, именно он, Евгений, допустил небрежность, когда собственноручно уничтожал его. А если учесть, что второй, и на сегодняшний день последний, пистолет, имеющийся в «свободном арсенале» (так у них называлось оружие, выдаваемое во временное пользование для выполнения задания), и вовсе не обработан, о чем ни Василию, ни майору не известно…

Зябко поежившись от мысли, что наехавшие в Н. московские опера и впрямь могли добраться каким-нибудь чудом до старой дуры Дроздовой, Евгений Лопухин ускорил шаг и, войдя в здание аэровокзала, направился к туалетам. Слава богу, в городе пока не вошли в моду платные удобства, и в данный момент здесь было пусто.

Правда, едва, достав мобильный телефон, Лопухин набрал знакомый номер, в провонявшее мочой помещение ввалились два мужика, громко разговаривающие о чем-то веселом… Ну да хрен с ними, пускай ржут… Особого значения это не имеет, ничего секретного в его звонке нет. Главное, чтобы эта ленивая кошка Ларискина мать не улеглась уже в постель: придется тогда уговаривать ее дождаться его, Женю, по весьма срочному делу. Со «срочным делом» проблем у Лопухина не было: разве не достаточно веский предлог — сообщить этой дурище, что они с ее дочкой решили пожениться в самое ближайшее время по причине неожиданно свалившейся на Ларису долгожданной свободы?..

К его огромному облегчению, Тамара Григорьевна взяла трубку сразу, после первого гудка, и едва ли не обрадовалась если не звонку, то, во всяком случае, возможности обрушить на «милого Женюрочку» целый ушат жалоб на свое «ужасное самочувствие». По ходу досталось и Насте, так некстати заболевшей. Наконец Евгений, улучив паузу в ее словесном потоке, сообщил, что только что прилетел в Н., и уже собрался напроситься в гости, как, к его радости, Дроздова сама позвала его, попросив заехать в дежурную аптеку за валокордином, который у нее кончился.

— А я без него ни за что в таком состоянии не усну! — захныкала она. — Женечка, очень тебя прошу!..

Знала бы она, до какой степени облегчила Лопухину жизнь своей просьбой!.. Евгений даже невольно улыбнулся, почувствовав к Дроздовой что-то вроде симпатии. В любом случае у него словно бетонная плита свалилась с плеч! Помимо всего прочего, он выяснил главное — тупые опера до старухи не добрались, в противном случае она бы сообщила ему об этом раньше, чем сказала «Здрасте!». Уж настолько-то он эту пустоголовую даму знал…

Его действительно отпустило, во всяком случае до такой степени, что он почувствовал наконец мороз, сковавший не только столицу, но и его родной город. Интересно, получится ли взять машину? Автобусом придется трястись не меньше сорока минут, Дроздова может за это время улечься все-таки спать и в итоге вовсе не открыть двери.

Однако судьба, казалось, смилостивилась над Евгением, пока, правда, идя ему навстречу по мелочам: такси на стоянке отсутствовали, зато какой-то левак сам притормозил возле Лопухина, хмуро и явно без надежды на успех поинтересовавшись, не надо ли тому в город.