Криминальные сливки
Шрифт:
Я думала о том, что мне следует делать дальше. По большому счету, достаточно публичного заявления о том, что выигрыш в «Счастливой фишке» заморожен или считается недействительным, как человек, который охотится за этим выигрышем, оставит Варвару Скворечникову в покое. Ведь проблема секретного вопроса потеряет смысл, а значит, нужды преследовать несчастную девушку не будет. И тогда можно считать, что моя работа телохранителя успешно завершена.
Чисто теоретически все получалось очень складно. Я сообщаю Порошину всю информацию, которой располагаю, и умываю руки. Но какое-то шестое, седьмое или десятое чувство подсказывало мне, что все не так просто, что рано выходить
— У меня мало времени.
Я обернулась и увидела Володю. Он стряхивал снег со своей кепки прямо на пол. Порошин выглядел немного уставшим, но готовым к бою. На щеках играл румянец, глаза горели огнем, он просто излучал энергию и заражал ею окружающих.
— Зеленый чай и яичницу с беконом, — крикнул он проходящему мимо официанту и плюхнулся на стул возле меня.
— Хорошо выглядишь, — сказал он, рассматривая мой строгий деловой наряд.
— Спасибо. Кажется, нам предстоит серьезный разговор? — Я попыталась вернуть Порошина на землю. — Ты же сам обмолвился, что времени у тебя мало. Так что давай сразу к делу.
— Обстоятельства изменились. — Взгляд его медленно пополз вниз и застрял в районе моей груди. — Я готов пожертвовать своим рабочим временем ради обеда с такой шикарной женщиной.
— Сядь напротив, — скомандовала я. — Мне неудобно разговаривать вполоборота.
— А мне очень удобно. — Володя попытался придвинуть свой стул поближе ко мне.
— Сядь напротив, — повторила я, и Порошин сдался.
После чашечки зеленого чая его романтический настрой несколько рассеялся и мы могли поговорить серьезно. Официант принес яичницу с беконом, украшенную листьями салата и кружочками свежей редиски.
— Ладно, рассказывай, что ты нарыла. — Володя придвинул к себе тарелку с яичницей, вооружился вилкой и приготовился слушать мой доклад, медленно поглощая скромный обед.
Я не стала экономить рабочее время собеседника и подробно рассказала обо всем, что мне удалось узнать. Володя слушал молча, не отрывая глаз от тарелки. Изредка удивленно приподнимал брови или осуждающе покачивал головой, но ни единого слова, ни худого, ни доброго, он не произнес.
— Теперь ты понимаешь, что смерть Кристины не несчастный случай. Ее убили, — закончила я свой монолог.
Дальше настал черед Порошина удивлять меня своими познаниями.
— Ну что же, — он взял с подставки зубочистку. — Поработала ты хорошо. Я имею в виду головой. Головой ты поработала хорошо. А вот другие части твоего тела совсем разучились работать.
— Это что за намеки, Порошин? — возмутилась я.
— Я про ноги да про руки твои говорю, — засмеялся Володя.
— В следующий раз изволь изъясняться нормально и называй части моего тела своими именами.
— Ну извини, извини, неправильно выразился. Ладно. — Он отодвинул пустую тарелку с края стола. — Ты хотела серьезного разговора, давай будем говорить серьезно. Я согласен, что на дело Кристины Скворечниковой следует посмотреть иначе. Как ни парадоксально, но я все больше убеждаюсь, что ее гибель — это далеко не несчастный случай. Но, согласись, как ловко все обставлено? Я одного понять не могу, зачем нужны были такие сложности?
— Вывод один: действовал кто-то из своих, кто очень не хотел засветиться. Посторонним людям не пришлось бы так изощряться. Достаточно было просто выпустить пулю из пистолета.
— Слова твои звучат убедительно, — кивнул Володя. — И кого конкретно ты подозреваешь?
— Многих,
— А он тебе чем не угодил?
— Ну, во-первых, у него была возможность подложить маячок в рюкзак к Варваре. А во-вторых, именно он подсунул мне ежедневник Кристины с фамилией Ливанова, заранее исправив Ливанова на Иванова. Наверняка рассчитывал, что я ухвачусь за такую ниточку и буду искать в другом направлении.
— Но зачем ему было убивать жену? Ее выигрыш и так остался бы в семье. Вряд ли Кристина потратила бы все деньги только на себя.
— А вот тут появляется еще одна подозрительная для меня фигура. Людмила. Я не исключаю, что они с Леонидом любовники. Уж больно она его обхаживает, а меня так просто ненавидит.
— Да тебя многие женщины ненавидят, — усмехнулся Порошин. — Сама виновата, нельзя быть такой красивой.
Я решила проигнорировать этот комплимент и вернулась к основной теме разговора:
— Мне для того, чтобы сделать окончательные выводы, надо поговорить с раненым Ильей и таинственным Сергеичем. Кстати, о нем ты что-нибудь узнал?
— Кое-что узнал, — усмехнулся Порошин и глотнул остатки зеленого чая. — Хотя ни имени, ни фамилии тебе не скажу, и откуда он взялся в нашем городе, я тоже не знаю. Но знаю точно, он не из наших, приезжий.
— Может, тоже из Владимира? — вмешалась я.
— Может, и из Владимира. Понимаю, что такой вывод напрашивается сам собой. — Порошин усмехнулся. — Но торопиться пока не будем. — Он снова приложился к чашке чая, которая, по моим расчетам, давно должна была опустеть. — Официант, повторите, пожалуйста, — сказал Володя молодому парнишке, демонстрируя пустую чашку.
— Ну не тяни ты, Порошин, — подгоняла я своего медлительного собеседника. — Что еще известно про Сергеича?
— А то, что он очень рвется в высшие эшелоны власти в нашем городе. На большие роли рассчитывать пока не может, но пригреться где-нибудь на тепленьком местечке хочет. У него при себе небольшая бригада ребят имеется, но они ведут себя хорошо, на чужие территории не лезут. Точнее, не лезли, пока с тобой не повстречались.
— А ну, с этого места поподробнее.
— А ты будто не понимаешь, к чему я клоню? — Володя, как строгий учитель, посмотрел на меня сверху вниз. — Сергеич, по всей видимости, хотел по-тихому исключить тебя из игры, а ты затеяла настоящее побоище, с перестрелкой, с дымовыми завесами, как в цирке. Они к тебе без пушек приходили, можно сказать, с голыми кулаками, а ты так неблагодарно их засветила. Да так засветила, что по всем каналам мальчиков показывают и принадлежность к разным группировкам приписывают. А ведь Сергеич очень старался действовать тихо. Он сам пока в городе на птичьих правах, а по твоей милости права его скоро и из разряда птичьих выйдут. И останется он один у разбитого корыта.
Я терпеливо слушала рассказ Порошина, а когда он закончил, не сдержалась:
— Так, может, мне пойти к милому дядечке Сергеичу и извиниться за то, что так несправедливо лишила его птичьих прав?
— У тебя еще будет такая возможность. — Порошин снова усмехнулся. — Для начала надо его найти, а он, похоже, залег на дно. И прячется Сергеич не столько от нас с тобой, сколько от разбушевавшихся хозяев города.
— Слушай, Володя, так, если Сергеич в городе без прав живет, зачем он ввязался в игру за большие деньги Кристины Скворечниковой? Неужто не мог отсидеться, до того как пробьется в эшелоны власти? Тогда бы и поправил свое финансовое положение.