Криминальный кураж

Серова Марина Сергеевна

Впрочем, «перепуг» скоро объяснился. Потому как кровать надо мной опасно прогнулась и до меня донеслись стоны, как с экрана телевизора при порнофильме. Эти милые звуки несколько разбавлялись обоюдными признаниями в любви, которые вряд ли можно отнести к разряду средневековой любовной лирики.

Черт побери, ну и любовь! Честно сказать, не очень-то приятно вникать в столь интимные подробности супружеской пары, особенно когда кровать поскрипывает и покачивается прямо над тобой. Ведь если ножки не выдержат — каюк мне.

А

Лавкиным хоть бы хны. Они увлеченно занимались друг другом.

Наконец все стихло, зашумел душ. Но выбираться из своего убежища я не рискнула. Дождалась, пока входная дверь захлопнется, и прислушалась к блаженной тишине. И только минут через пять выбралась из-под кровати, волоча за собой сумку.

Разумеется, убрать любовное ложе никто не удосужился. Ну я-то точно этим заниматься не буду, лучше смоюсь. И уничтожу за собой все следы.

Напоследок я прошлась тряпочкой по всем поверхностям в квартире, на которых могли остаться мои отпечатки пальцев, и прицепила «жучок» к рабочему столу Лавкиных. И — сбежала.

Ф-фух — с облегчением вздохнула я, выйдя на улицу. Надо же было так «вовремя» залезть обыскивать квартиру! «Сейчас вы прослушаете порносцену», называется.

Усевшись в свою «девятку», я поехала к научно-исследовательскому институту. В который раз за сегодняшний день. Надеюсь, я не слишком надоела охраннику.

Впрочем, кажется, не надоела. Парнишка встречал меня как старую знакомую и даже пытался заигрывать, строя глазки. Я улыбнулась ему и поднялась на третий этаж, собираясь серьезно поговорить с Сидоренко.

Ванькин кабинет располагался напротив кабинета Лавкиных. Постучав, я услышала невнятное:

— Н-ну-у.

Сочтя это приглашением, вошла. Здесь и в помине не было порядка, как, скажем, в кабинете супругов Лавкиных или в Светкиной приемной. Кругом какие-то бумаги и технические книги, в которых сам черт ногу сломит. Окна закрыты и зашторены, и только настольная лампа разбивает полумрак своим желтоватым светом. Всклокоченный, с бешено горящими глазами Ванька сидел на полу, по-турецки скрестив свои длинные ноги, и что-то набрасывал на листке бумаги.

— Привет, — поздоровалась я вежливо.

Он вскинул на меня непонимающий взор, который не сразу зажегся просветлением узнавания, но наконец буркнул:

— А-а, это ты…

Вот и приходи в гости к человеку, когда тебя так встречают.

— Вань, не мог бы ты оторваться от работы? Надо с тобой поговорить, — безжалостно смахнув со стула кипу чертежей, я примостилась на краешке и уставилась на приятеля.

— Ладно, — тяжело вздохнул тот и с сожалением отложил чертежи в сторону. — Я тебя внимательно слушаю.

— Ты говорил, что Лавкины вчера весь день находились в офисе и с работы не уходили, правильно?

— Ну да, — мотнул головой Сидоренко.

— А с чего ты это взял?

— Да то Галька, то Санек забегали ко мне за карандашами, посоветоваться,

чертеж показать.

— То есть постоянно ты их не видел?

— Нет, они заходили где-то раз в полчаса, — подумав, заявил Ванька.

А я глубокомысленно хмыкнула. Через каждые полчаса — это нечасто, если учесть, что от НИИ до конспиративной квартиры Перцевого пять минут езды. А машина-то рядом, за углом.

— Они часто к тебе заглядывают? Не вчера, а вообще, — поймав недоуменный взгляд Ваньки, уточнила я.

— Да нет, не сказал бы, — покачал головой он, отчего рыжие волосы засверкали в свете лампы. — Но вчера заходили.

— Может быть, помнишь, с одиннадцати до половины двенадцатого хоть кто-то из них забегал?

— Нет, как раз в это время не заходили.

Получив интересующие меня сведения, я оставила Сидоренко в покое и вышла из института. Черт побери, даже если предположить, что именно Лавкины грохнули Перцевого, то как они могли миновать охранника?

«Так же, как ты, когда забралась в кабинет Андрея, чтобы подловить Астраханцеву», — снисходительно откликнулся мой разум. Кстати, почему бы и нет? Если соблюдать предосторожность, это более чем возможно.

Не заходя к Лавкиным — их общества мне хватило в их квартире, я машинально вышла из приемной и автоматически подошла к лестнице. Кнопка на панели лифта недвусмысленно указывала, что средство передвижения в данный момент обитает на десятом этаже. Так что я быстрее пешком спущусь, чем буду его ждать.

Я побрела по неудобной чугунной лестнице с красивыми резными перилами, задумчиво скользя взглядом по стенам и окнам. М-да, с третьего этажа, конечно, спустится не каждый. Зато абсолютно каждый — со второго. Ведь под окном красуется такая удобная крыша, а вниз с этой крыши ведет лестница!

Я прямо замерла, вперившись в картину за окном. С лестничного пролета между вторым и третьим этажами, сквозь тускловатое оконное стекло виднелась крыша какой-то пристройки, а сбоку от нее — лестница. Причем от подоконника до поверхности крыши от силы метр расстояния. Тут даже дурак, нет — хромой инвалид или старый дед, в общем, любой человек может покинуть офис и в него вернуться, не мозоля глаза охраннику. Алиби Лавкиных летело ко всем чертям! Что ж, пора попортить им нервы — вдруг да покажут себя во всей красе?

Придав лицу обычное выражение, я вернулась на третий этаж, прошла в кабинет Лавкиных и бросила:

— Снова привет!

— Здравствуй, Татьян, что-то ты к нам зачастила! — не проявил особого восторга Сашка.

Гала улыбнулась и быстренько освободила мне стул, которым я с удовольствием воспользовалась. И я завела разговор:

— Представляете, со мной сегодня тоже менты беседовали!

— И что им надо было? — проявила вежливое любопытство Галина, а Саша навострил ушки, стараясь тем не менее казаться увлеченным работой.