Криптия

Место для гостиницы было не самое плохое. Бойкое. Здесь сходилось несколько дорог, соединяющих империю, Степь и восточное побережье. Даже странно, что никто жилья тут не построил. Может, потому, что земля тут была скудна и прокормиться от нее нельзя. Так что если кому угодно жить ремеслами и землепашеством – добро пожаловать вглубь Союзной империи. А на восток отсюда – только военные поселения и гарнизоны. Форпост цивилизации, держащей щит перед степными варварами. Раньше, говорят, и этого не было. Империя продвинулась внутрь Степи лишь несколько

десятилетий назад. Ну а в гарнизонах и на поселениях нужно пить-есть, во что-то одеваться. Вот и гремят по дорогам провиантские обозы и повозки торговцев. А по пути нужно и отдохнуть, и развлечься, и тут, извольте, к услугам господ проезжающих, «Лапа дракона» – постоялый двор, таверна и бордель, все что угодно за ваши деньги.

Неизвестно, кто из владельцев дал придорожному заведению столь воинственное название. Ведь именно дракон изображен на военных стягах Союзной империи, и недаром знаменосцы армейские именуются драконариями. Но название оказалось счастливым, и «Лапа дракона» процветала.

В мирное время.

Сейчас все больше начинали говорить, что степняки, казалось бы, прочно замиренные, вновь зашевелились. И хотя умелая политика империи позволяла держать вождей в узде, от коварных варваров можно было ждать чего угодно.

Впрочем, на благосостоянии «Лапы дракона» это пока не сказалось. Даже если разбойничьи шайки и кланы, слишком незначительные, чтобы император требовал у них заложников, тревожили набегами пограничье, никому из них не удавалось прорвать цепь имперских укреплений.

Удивительно, что в сии неспокойные времена хозяйствовала в «Лапе» женщина. Кое-кто считал это еще за один признак бабьего неразумия – вместо того чтобы в канун возможной войны убраться подальше, она ради ничтожной выгоды рискует всем. Иные же уважали ее за деловую хватку. Говорили, что в молодости она знавала лучшие времена, будучи куртизанкой не то в Батне, не то в Лимее. Однако, когда возраст уже не позволил ей затмевать молодых соперниц, она предпочла сменить занятие, уехав в пограничье.

Звали ее Ланасса, и она слыла среди проезжающих хорошей и рачительной хозяйкой. В

«Лапе дракона» постояльцев ждал сытный обед, постели были относительно чистыми, и за лошадей тоже можно было не бояться. Помимо самых насущных потребностей, хозяйка заботилась также о развлечениях. Она давала приют бродячим певцам и музыкантам, способным позабавить гостей, а для прочего имелись две девушки, Дуча и Нунна. Поскольку «Лапа» была придорожной гостиницей, а не городским заведением, хозяйка не могла позволить себе роскошь держать девушек только для утех проезжающих. Они помогали на кухне и подавали кушанья в зале, где гости к ним присматривались. Тяжеловато совмещать, но жизнь на границе вообще тяжелая. Раньше девушек было три, но одна из них родила от постояльца, и с младенцем на шее решила здесь не оставаться. По счастью, она успела скопить денег, чтобы выкупиться от хозяйки и уехать в Шенан. Так что Дуче и Нунне приходилось справляться вдвоем, да еще Бохру, прислуга за все, заодно обслуживал гостей, предпочитавших мальчиков – в империи к этому относились просто.

Впрочем, многие предпочли бы не девиц и не мальчика, а саму хозяйку. Несмотря на возраст, она сохранила остатки былой красоты, да и настоящее городское обхождение в этом захолустье кое-что значит. Но Ланасса далеко не со всяким соглашалась пойти, а если кто-то не смирялся с отказом, водилась здесь для вразумления непонятливых прислуга и помимо женской. А как же иначе? Не прожить здесь женщинам одним, даже под охраной гарнизонов. Все ж таки лихие люди на дорогах водятся, и гости разгуляться могут. И работа при гостинице бывает такая, что женщина не справится. Потому при гостинице

были кухарь, охранник, он же вышибала, и конюх. Этот себе на подмогу еще мальчишку взял, из военных сирот. Такого, в отличие от Бохру, к гостям выпускать было нельзя. Зато стойла чистить – в самый раз.

Хотя боги обделили эту местность лесами – все больше рощи да кустарники, а дальше степь, – но кто-то из прежних хозяев не поленился возвести вокруг гостиницы крепкий бревенчатый частокол, и при Ланассе его исправно подновляли. И приезжие за такой оградой чувствовали, что повозки их и поклажа защищены от всякой швали дорожной.

При гостинице были птичник и огород, так что кур-гусей и овощи на стол подавали свои, а вот все прочее закупали у торговцев, так что расценки в «Лапе» были отнюдь не низкие. А кому не нравится, ищи себе пропитания в чистом поле. А учитывая удаленность гостиницы от города, Ланасса не всегда брала плату наличными деньгами. Мука, рис, мясо, вино, взятые у одних проезжих, удовольствуют других. Так разумней и безопасней.

В тот день в гостинице было всего четыре постояльца из разряда «чистых» – армейский офицер, возвращавшийся в гарнизон из отпуска, да армейский же поставщик, да два купца – один из Батны, другой из Димна. Но это не значило, что народу было мало – у всех у них имелись слуги, у офицера – оруженосец. Да еще прибрел старикашка из бродячих сказителей. У знатных господ было в обычае выпускать на пирах слепых рассказчиков – считалось, что такие более вдохновенны. Этот тоже пытался выдать себя за слепого, но ясно было, что он всего лишь подслеповат, и для знатных домов не годится. У проезжих требования были не такие высокие, а музыкантов по нынешним временам в гостинице не было, так что Ланасса позволила ему остаться.

Было еще рано для развлечений. Повар Боболон вовсю трудился на кухне, Нунна ему помогала, Дуча и Бохру разносили в зале кушанья и попутно приглядывались к посетителям. Обед был не то чтоб изыскан – рагу из овощей, каша с солониной, а к «чистым» столам еще и утятина в винном уксусе, но уставшие с дороги путники не привередничали. Пока они насыщались, слепому, то есть подслеповатому сказителю незачем было отвлекать их, и его отправили на задний двор – правда, не позабыв дать старику миску с кашей и краюху.

Когда был утолен первый голод, промеж господ проезжающих пошел, как водится, приличный разговор на достойные внимания темы, а в пограничных краях, кроме цен на зерно, непреходящая тема одна – угроза из Степи.

– Нет, нет и нет, – говорил степенный купец из Батны, округлый, и весьма, с бритыми щеками и короткой круглой бородой. – Какие-то стычки наверняка будут, но чего-то серьезного ожидать не приходится.

– Империя замиряет варваров уже невесть сколько десятилетий, а они все никак не замирятся, – возразил его собеседник – димниец, более молодой, темноволосый, скуластый. – Они без войны жить не могут. Я был в Степи, знаю.

– Можно подумать, я не был… Но они вечно дерутся и сварятся меж собой, а объединиться не могут. И вообще, мудрые люди говорят, что варвары могут выиграть сражение, но не могут выиграть войну, верно, господин офицер?

Тот, к кому обратились, ответил не сразу. Это был угрюмый мужчина средних лет. Как требовал имперский устав, он был выбрит, хотя не слишком аккуратно, и носил длинные волосы, собранные на затылке в неофициальной манере, – и то ладно, шевелюра его уже начинала редеть.

Вопрос он расслышал хорошо, но говорить с купчишками – ниже достоинства военного, пусть даже из захолустного гарнизона. С другой стороны, раньше утра отсюда не выбраться, надо дать лошадям отдохнуть, а коротать весь вечер за вином в одиночестве (оруженосец не в счет) не очень хотелось.