Криптономикон
Шрифт:
— В чем дело?
— Так. — Рэнди тихонько, чтобы не захлопнулась, прикрывает дверь. — Люди вроде Ави и Берил, которые давно в бизнесе, предпочитают говорить с глазу на глаз — как сейчас мы. И, как правило, ничего не записывают.
— Объясни.
— Ну, это теория информации. При самом худшем раскладе, если дойдет до суда…
— До какого суда? Ты о чем?
Эб родился в маленьком городке на границе с Данией. Отец преподавал в университете математику, мать — английский. Появись он в родном городе со своими патлами, народ бы шарахался.
— Не пугайся, — говорит Рэнди, — ничего такого не ожидается. Однако сейчас в Америке судятся все, кому не лень, и очень многие деловые начинания заканчиваются исками. В таком случае любой документ могут изъять. Вот почему Ави и Берил не записывают ничего, что плохо прозвучит в суде. Более того, от каждого могут потребовать свидетельства под присягой. Поэтому разговор с глазу на глаз предпочтительнее.
— Без свидетелей? Ясно.
— Я знал, что ты поймешь.
— Все равно они должны были нам потихоньку сказать.
— Ави и Берил молчали, потому что хотели все сперва проработать между собой. Другими словами, они оберегали нас, а не обманывали. Теперь они официально сообщают нам новости.
Подозрения Эберхарда рассеялись. Сейчас он злится, а это хуже. Как многие технари, он может полезть на рожон, если заподозрит других в отсутствии логики. Рэнди поднимает ладони, как будто сдаваясь.
— Допускаю, все это кажется бредом, — говорит он.
Эб упрямо смотрит в пустоту.
— Ты согласен, что в мире много иррациональных людей и бредовых ситуаций?
— Ja-a-a, — осторожно тянет Эб.
— Чтобы мы с тобой программировали и получали за это деньги, кто-то должен нас нанять, верно?
Эб задумывается.
— Да.
— Это предполагает, на определенном уровне, общение с работодателями, временами неприятное. А также с юристами, рекламщиками, маркетологами. Если это попытаемся делать мы с тобой, то скоро чокнемся. Верно?
— Скорее всего да.
— Поэтому хорошо, что есть такие люди, как Ави и Берил, потому что они — наш интерфейс. — В голове у Рэнди возникает образ времен холодной войны. Он выставляет вперед руки с растопыренными пальцами. — Как бокс, в котором работали с плутонием, такой, с перчатками. Ясно?
Эб кивает. Обнадеживающий знак.
— И все равно это совсем не то, что компьютерная программа. Ави и Берил могут только фильтровать и смягчать иррациональную природу внешнего мира, поэтому иногда они должны делать вещи, которые кажутся диковатыми.
Взгляд у Эба становится все более и более отрешенным.
— Интересно было бы подойти к этому как к задаче из области теории информации, — замечает он. — Каким образом информация может перемещаться между узлами внутренней сети, — (Рэнди понимает, что Эб имеет в виду «между людьми в маленькой корпорации»), — но не существовать для внешнего мира?
— В каком смысле «не существовать»?
— Как может суд изъять документ, который,
— В смысле, что надо все шифровать?
Эб слегка раздосадован его тупостью.
— Это мы уже делаем. Однако все равно можно доказать, что документ определенного размера был отправлен в такое-то время, по такому-то адресу.
— Анализ трафика.
— А если заглушить его? Почему бы не заполнить жесткий диск случайными байтами, чтобы отдельные файлы стали неразличимы? Они затеряются, как полосатый тигр в зарослях тростника. Или можно постоянно обмениваться случайным шумом.
— Дороговато будет.
Эберхард отмахивается.
— Канал дешев.
— Боюсь, это пока девичьи мечты, — говорит Рэнди. — Хотя в будущем, возможно, так и будет.
— Вся наша дальнейшая жизнь — в будущем, так что программу нужно разработать прямо сейчас.
— Ладно, — говорит Рэнди. — Может, продолжим этот разговор в другой раз?
— Конечно.
Они возвращаются в комнату. Том, на правах кинакутского старожила, рассказывает:
— Пятифутовые с желтовато-бурыми пятнами на бирюзовом фоне безопасны и прекрасно подходят для домашнего содержания. Шестифутовые с буровато-желтыми пятнами на изумрудном фоне смертельно ядовиты: умираешь через десять минут после укуса, если раньше не покончишь с собой от невыносимых мучений.
Все это, чтобы показать Рэнди и Эбу: в их отсутствие дела не обсуждали.
— Ладно, — говорит Ави. — Суть в том, что Крипта будет потенциально куда больше, чем мы предполагали, и это хорошая новость. Однако остается один момент.
Ави знаком с Рэнди сто лет и знает, что тот не обидится.
Все глаза устремляются на Рэнди, и Берил подхватывает разговор. Она назначила себя заботиться о чужих чувствах, потому что все другие участники корпорации бестактные и черствые. Берил говорит трагически:
— Работа, которую Рэнди делает на Филиппинах, и делает замечательно, теперь не имеет для нас решающего значения.
— Ну и ладно, — говорит Рэнди. — По крайней мере я хоть загорел впервые за десять лет.
Все страшно рады, что Рэнди не надулся. Том сразу берет быка за рога:
— Можем ли мы порвать с Дантистом? Раз и навсегда?
Ритм разговора внезапно сбивается, как в дискотеке, когда вырубают электричество.
— Трудно сказать, — говорит наконец Ави. — Мы смотрели контракты, но они составлены адвокатами Дантиста.
— Кто-то из его партнеров — адвокат? — спрашивает Кантрелл.
Ави нетерпеливо пожимает плечами.
— Его партнеры. Инвесторы. Друзья, соседи, партнеры по гольфу. Его сантехник и тот, наверное, адвокат.
— Проблема в том, что он прославился своим сутяжничеством, — говорит Рэнди.
— Есть и другая проблема, — вставляет Берил. — Если мы все-таки придумаем, как расстаться с «АВКЛА», мы потеряем живые деньги. Отрицательные последствия будут куда хуже, чем предполагалось вначале.