Кристина

Светлова Грушенька

— Да нет… Почему бы и нет… Спасибо…

Кристина неловко поправила мешающий золотистый локон, и Лука заметил, что ее ушко за ним пылает, а она взяла в руки пакет и собралась положить его на диван рядом с собой.

— Даже не посмотришь? — улыбнулся Лука краем губ, сжигая ее пытливым взглядом. Кристина потерялась, совершенно не зная, как лучше себя повести, но все же открыла пакет и достала из него темно-синюю картонную коробку с изящным золотым силуэтом елочного шарика на крышке. Она чувствовала, что волнение выдает ее с головой, но сбежать от него было

бы так глупо… Она раскрыла коробочку и, увидев ее содержимое, вопросительно подняла на него глаза.

— Очень красивая, — пролепетала она, облизав губы. Взгляд снова невольно притянула тоненькая балерина из прозрачного стекла в белой пачке. Она стояла в позиции «арабеск», балансируя на одной вытянутой в струну ножке и отведя вторую стройную ножку назад. Ее стан туго облегал открытый корсет, изящные руки в воздушных рукавах «фонарик» тянулись одна вверх, другая — к летящей ноге. Прелестная белая головка с курчавым хвостиком чуть повыше затылка была доверчиво откинута.

— Она напомнила мне тебя в тот день…

Кристина судорожно вздохнула и закрыла коробочку.

— Очень красивая… Спасибо… А как там твой бизнес? — поспешно сменила тему она.

— Процветает, но про это довольно скучно вести беседы. Лучше расскажи, как там твоя учеба?

— Ну, тяжеловато, если честно… У меня все как в том анекдоте: «Как вам нравится Австрия? Австрия очень нравится, но только слишком много австрийцев», — Кристина натянуто усмехнулась, а Лука только приподнял уголок губ в своей фирменной дьявольской улыбке, которая почти никогда всерьез не касалась того, о чем шла речь в текущий момент.

— Кое-что по программе читаю на русском… На немецком просто не успевала бы… Но в общем и целом терпимо…

— А друзья?

— Есть друзья… Мне, конечно, грех жаловаться…

— Снимаешь квартиру?

— Нет. Живу в студенческом общежитии. Так веселее.

Шаг за шагом, минута за минутой, Луке удалось немного ее расшевелить, и теперь перед ним была почти та самая Кристина, которую он знал. Конечно, немного повзрослевшая, но все такая же взволнованно восторженная и чувственно искренняя. Она даже улыбалась его шуткам — сдержанно, но все же ужасно мило. И еще в ее движениях стала больше проявляться женственная светская элегантность и едва уловимое аристократическое позерство. Ему это даже нравилось.

— Я тут купил билеты в Венскую Оперу. На 23е число… — нарушил он только что воцарившееся после веселой болтовни молчание. — «Волшебная флейта». Как тебе такая идея?

— Боюсь, я не смогу, Лука… У меня в этот вечер дела, встреча…

— И ее нельзя отменить?

— Нет…

— Понятно. Но сегодня ведь ты весь вечер будешь в моем распоряжении?

— Извини… нет… я… у меня… есть парень… я сегодня с ним встречаюсь в семь в метро Штефансплатц.

— В семь? — Лука разочарованно взглянул на часы, — Так это через 40 минут…

— Да, — испуганно выдавила из себя она.

— Ладно. Допивай свой кофе. Провожу тебя…

— Не надо… Тут далековато…

— Да перестань уже… До сих пор так сильно меня боишься?

— Да,

боюсь, — заставив себя пересилить волнение, уверенно ответила она.

— Не стоит бояться меня… Собственные желания всегда опаснее и убедительнее, чем чужие…

Девушка опустила глаза и уже не смела отрывать взгляд от своей чашки кофе до конца вечера.

— Кстати, у Матвея девушка появилась… — вдруг вспомнил Лука недавнюю новость. — Он вообще стал серьезнее.

— Я в курсе. Мы переписываемся…

— Вы с ним..? — удивился Лука.

— Ну, да… Неужели это так странно, что брат не докладывает тебе абсолютно обо всем?

— Вообще-то я поражен не этим… Что ж… Рад за вашу дружбу. Но пора собираться…

Кристина вышла на улицу, под снег, сунув руки в карманы и тут же леденея то ли от пробравшего по спине морозца, то ли от ощущения неотвратимости свершающейся реальности. Она развернулась было посмотреть, идет ли за ней слегка отставший Лука, и тут же столкнулась с ним нос к носу. Он обхватил ее одной рукой за шею, зажав ее в локтевом сгибе, и немного сдвигая девушку в сторону от прохода. Достав другой рукой кожаную перчатку из кармана дубленки, он натянул ее на поднятую руку. Кристина понятия не имела, почему стоит зажатая таким неудобным и унизительным образом и даже не пытается сопротивляться.

— Я так понимаю, твой парень не слишком ревнив, раз ты позволяешь обнимать себя другому? — как всегда не то иронично, не то серьезно пропел Лука низким полушепотом, кое-как надевая другую перчатку, — или он просто плохо целуется и ты меня хочешь попросить напомнить, как это делается?

Кристина, наконец, опомнилась и хотела от него ускользнуть, но он уже освободил вторую руку и обхватил ею талию девушки.

— Прекрати сейчас же, Лука! Я тебе не разрешала ничего подобного!

Ему понравилось, как сбилось при этих словах ее дыхание.

— Чтобы целовать тебя, мне никогда не нужно было чьего-либо разрешения…

Его губы впились в ее сочные губки и раздразнили, свели с ума, обезоружили. «К черту все! Бессонные ночи, истерики, изматывающие мысли о нем в бесконечном ожидании звонка, унизительные откровения у психотерапевта, антидепрессанты и снотворное! Мне все равно! Все это не имеет значения в этот миг, когда он рядом!» — думала Кристина, ловя его язык нетерпеливо и страстно. Ее и вправду никто никогда так не целовал, и такая страсть пугала ее, потому что совершенно не была подвластна хотя бы какому-нибудь контролю, потому что была непредсказуема, потому что ранила, когда ей вздумается…

— Маленькая лгунья, — злорадно и жарко прошептал оторвавшись наконец от ее губ Лука. — Подготовила себе пути к отступлению и бегству? Что ж — это твой выбор. Я не собираюсь тебя уговаривать и убеждать, потому что он скорее всего верный. Я не очень-то тебе подхожу, потому что склонен причинять женщинам боль не только физическую, но и душевную, а тебя мне совсем не хотелось бы приучать к боли…

— Ты мог бы измениться… — пролепетала она, изо всех сил стараясь не заплакать и унять дрожь в подбородке.