Критический уровень

Самсонова Ольга

Скопилось много оповещений, и остаток дня ушел на то, чтобы разгрести их. “И почему мне раньше не нравилось это медитативное занятие?” Сознание улетело куда-то в пустоту, пока она механически расставляла баллы и реакции в Ленте социальной активности. Ни гнева, ни сожалений, ни раздражения. Одна пустота.

До дома доехала на такси. Ежедневная прогулка, без которой раньше не могла себе представить день, оказалась неважной. Есть не хотелось. Браслет молчал, удовлетворенный уровнем ее настроения. Кира долго сидела у окна,

лениво удивляясь новому для себя состоянию абсолютного безразличия. Но ничего общего с счастьем, это, разумеется, не имело.

Она обновила Ленту социальной активности – горожане будто искренне радовались вечернему солнцу, цветам, ужину, чистоте квартиры, своим партнерам… “Что опять со мной не так?” Хотелось заплакать, но слез не оказалось. Юбилейный доклад, Дипломатический уровень, перспектива таких желанных и недоступных командировок – все это казалось далеким бессмысленным шумом. Сознание улетело в неведомые дали.

Кира замерзла. По лицу стекала струйками холодная вода. Резко открыла глаза и едва удержалась от крика. Оказывается, она стояла у распахнутого окна, держась одной рукой за створку. Инстинктивно шарахнулась прочь от темноты улицы и неуклюже рухнула на пол. Все тело била крупная дрожь.

“Критический уровень настроения. Примите, пожалуйста, препарат.”

На циферблате светилось время: 1:39. Старалась вспомнить, что именно произошло, но это было похоже на попытки поймать ускользающий сон. Какие-то идеи про бессмысленность и безысходность. “Нет уж, хватит с меня препаратов” – пробормотала Кира, в суеверном страхе не решаясь подойти к окну, за которым бушевал ветер и лил дождь. Что-то вертелось в памяти. Отец говорил о чем-то важном, на случай, если таблетки не подойдут.

Она кое-как поднялась, и на шатающихся ногах принялась искать сумку. Прошло немало времени, прежде чем обнаружился заветный клочок бумаги с номером телефона. На обратной стороне была надпись: “Если не поможет – звони в любое время”. Номер через браслет не обслуживался. В недрах большого шкафа лежал давно забытый, за ненадобностью телефон, и портативный зарядник. Кира с трудом вспомнила, как его оживить, а затем затаила дыхание, когда в динамике послышались гудки.

– Евгений. Слушаю – бодрый голос с трудом перекрикивал музыку, шум и смех.

– Мне сказали… – она запнулась, не понимая, что именно нужно говорить, – …сказали, что я могу позвонить, если ничего не помогло, и…

– Так.

– И вот мне ничего не помогло. – Этот разговор казался таким абсурдом, что Кира всерьез задумалась, не снится ли ей происходящее.

– Где вы сейчас?

Назвала адрес и согласилась отправиться с незнакомым водителем неизвестно куда в течение получаса. Продолжая сомневаться в реальности всего, умылась и переоделась.

“Выходите” – сообщение всплыло на экране телефона. Было страшно, но пришлось признать, что человеку, который едва не вышел в окно после неизвестных таблеток, выбирать особо не из чего. За рулем черной

машины был угрюмый неразговорчивый мужчина. Никаких вопросов она задать ему не решилась. По привычке бросила взгляд на браслет и удивилась, что уровень настроения не падает. Видимо, еще действовали пилюли, хотя Кира с удивлением обнаружила в себе новое, давно забытое ощущение: азарта и надежды.

Они довольно быстро добрались до окраины города. Дождь был таким сильным, что одежда изрядно промокла уже по дороге от машины до подъезда. Водитель уехал, так и не сказав ни слова. Оставалось стоять у закрытой двери. Уровень настроения все еще не падал, что даже рассмешило девушку. “Вот идиотка” – подумала она – “тебя сейчас могут зарубить топором маньяки, а эмоциональная реакция лучше, чем на букет белых роз от партнера”.

Раздался механический звук и дверь распахнулась. На пороге появился лохматый мужчина в намокшей черной футболке и потертых темных джинсах. В городе никто не носил черный цвет, так как считалось, что он снижает настроение, да и купить его было невозможно, поэтому Кира уставилась на незнакомца, как на пришельца. Он чем-то напомнил ей рисунки дикарей из учебников по истории: косматые, будто нечесаные волосы, заросшее щетиной лицо. Большинство мужчин в городе брились, так как женщины стремились обязать их через Соглашение об отношениях.

– Кира Алексеевна?

– Да.

– Я Евгений, мы с вами разговаривали по телефону. Пойдемте.

Она зашла в подъезд и старалась не отставать от его бодрого шага. Через длинный общий коридор они вошли в квартиру, которую, видимо, использовали как какой-то склад. Затем сквозь нее вышли во двор, пробежались под дождем до трехэтажного небольшого здания, которое с порога встретило их громкой музыкой и гомоном голосов. Затем спустились в подвал и долго шли по тускло освещенному коридору. Переход казался бесконечным, и Кира начинала всерьез подумывать, что именно напишут на ее могиле. Эпитафия, как она рассудила, выйдет неимоверно скучной, поэтому в ней с новой силой разгорелся азарт.

Наконец, они вышли на воздух. Девушка огляделась. Позади возвышался внушительный бетонный забор, огораживающий город. Странно впервые оказаться по другую сторону от него. Впереди виднелась пустая дорога, низенькие холмы и лес. Свет фонарей едва пробивался сквозь пелену дождя. Справа были палатки, напоминающие в полумраке огромных спящих зверей.

– Мы на месте – прошептал мужчина.

Они подошли к одной из больших палаток. Евгений расстегнул вход и прошел первым, включая фонарик. Кира поспешила за ним. Внутри можно было стоять практически в полный рост. Слева располагались небольшой складной стол и стул, а справа, видимо, был отсек для спального места.

– Ночевать будешь здесь. Мы так договорились с Алексеем Геннадьевичем. Там – он показал рукой направо – кое-какие сухие вещи, спальник, фонарик, вода и средство от насекомых. Туалет как выйдешь и по левую руку. Там же неподалеку дежурный, в красной палатке. Завтра утром зайду к тебе и все обсудим, идет?

Конец ознакомительного фрагмента.