Критик, или Репетиция одной трагедии

Шеридан Ричард Бринсли

Снир. А знаете, сэр, вы могли бы его еще больше обставить.

Сэр Фретфул. Каким образом?

Снир. А вы объявите, что это он ее написал.

Сэр Фретфул. Черт знает что вы такое говорите, Снир. Я, знаете, могу не на шутку рассердиться. Вы что же хотите, чтобы я отрекся от своего детища?

Снир. Уверяю вас, сэр, вы будете мне чрезвычайно благодарны.

Сэр Фретфул. Как это надо понимать?

Дэнгл. Ну, знаете, Снира никогда нельзя понимать просто, он все говорит наоборот.

Сэр Фретфул. Нет, в самом деле?

Так вам, значит, нравится моя пьеса?

Снир. Изумительно!

Сэр Фретфул. Но, может быть, у вас есть какие-нибудь замечания? Возможно, кое-что следовало бы изменить? Скажите, сэр Дэнгл, вас ничто не задело?

Дэнгл. Да мне, признаться, не хотелось бы, ведь это такая неблагодарная вещь...

Сэр Фретфул. О, я вас вполне понимаю. Авторы - ужасный народ, такое непонятное упрямство! Но, что касается меня, поверьте, я искренне радуюсь, когда какой-нибудь серьезный критик указывает мне на мои недостатки. Иначе какой смысл обращаться к другу, если ты не собираешься воспользоваться его замечаниями?

Снир. Совершенно справедливо. В таком случае, хотя в целом ваша пьеса мне чрезвычайно нравится, я, если разрешите, позволю себе сделать одно маленькое возражение.

Сэр Фретфул. Вы меня чрезвычайно обяжете, сэр.

Снир. Мне кажется, в этой пьесе недостает действия.

Сэр Фретфул. Боже справедливый, вы просто изумляете меня! В моей пьесе недостает действия?

Снир. Да, знаете, такое у меня впечатление - недостает действия.

Сэр Фретфул. Боже милостивый! Поверьте, мистер Снир, нет человека на свете, чьим мнением я дорожил был более вашего. Но я не могу согласиться с вами, сэр, нет. Наоборот, я опасаюсь, не слишком ли много действия. А вы, дорогой Дэнгл, что скажете по этому поводу?

Дэнгл. Нет, я не могу согласиться с моим другом Сниром, мне кажется, интрига в пьесе достаточно занимательна, и первые четыре действия, пожалуй, лучше всего, что я когда-либо читал. Уж если я позволю себе сделать какое-либо замечание, так разве только по поводу пятого действия, где интерес зрителя несколько падает.

Сэр Фретфул. Повышается, вы хотите сказать.

Дэнгл. Нет, я не это хочу сказать.

Сэр Фретфул. Это, сэр, именно это, уверяю вас, не падает, а повышается.

Дэнгл. Да нет же. Миссис Дэнгл, ведь правда, вы тоже это заметили?

Миссис Дэнгл. Нет, я ничего не заметила. Нигде, ни в одном действии, с начала до конца, я не заметила никаких недостатков.

Сэр Фретфул. Клянусь, что ни говори, а в конце концов женщины - лучшие судьи!

Миссис Дэнгл. Но уж если я позволю себе против чего-то возразить, так это не имеет ни малейшего отношения к самой пьесе. Просто мне показалось все это немножко чересчур длинно.

СэрФретфул. Простите, сударыня, я не совсем понимаю, что значит "длинно"? В смысле протяжения времени, или вам кажется, что действие слишком растянуто.

Миссис Дэнгл. Да нет же, просто получается очень длинный спектакль, вот и все.

Сэр Фретфул.

О, в таком случае, я совершенно спокоен, совершенно спокоен, ибо это удивительно короткий спектакль, на редкость короткий спектакль. Я бы никогда не позволил себе оспаривать мнение леди, что касается вкуса, но уж тут, знаете, часы самый верный критик.

Миссис Дэнгл. Ну, тогда, значит, это просто мистер Дэнгл виноват, он так медленно читает.

Сэр Фретфул. О, если вам читал мистер Дэнгл, тогда совсем другое дело. Уверяю вас, миссис Дэнгл, гели вы способны пожертвовать мне в ближайший вечер всего каких-нибудь три с половиной часа, я прочту вам все от первой до последней строчки, включая пролог и эпилог, и еще останется время на музыку в антрактах.

Миссис Дэнгл. Но я надеюсь, что теперь уже вот-вот увижу это на сцене.

Дэнгл. Я от души желаю вам, сэр Фретфул, чтобы вы так же легко разделались с газетной критикой, как вы разделались с нашей.

Сэр Фретфул. Газетные критики? Что вы, сэр, да это самый гнусный, продажный, низкий, распущенный сброд. Да я не только их не читаю, я поставил себе за правило никогда не притрагиваться к газетам.

Дэнгл. И хорошо делаете, потому что авторы - народ чувствительный, их, разумеется, могут больно задеть всякие там нападки.

Сэр Фретфул. Да нет, что вы, как раз наоборот. Их нападки самый лучший панегирик. Можно только гордиться. Репутация автора страдает от их похвал.

Снир. Совершенно правильно, потому что этот дурацкий пасквиль о вас, напечатанный на днях...

Сэр Фретфул. Когда? Где?

Дэнгл. Ах, это то, что мы читали в четверг! Да, уж поистине можно сказать, сплошной яд и злоба.

Сэр Фретфул. Ха-ха-ха! Тем лучше. Ничего другого я бы и не желал.

Дэнгл. Да, конечно, над такими вещами только и можно, что смеяться, потому что...

Сэр Фретфул. А вы, случайно, не помните, что он такое написал, этот субъект?

Снир. Послушайте, Дэнгл, сэр Фретфул, кажется, несколько встревожен.

Сэр Фретфул. Встревожен? Нет-нет, отнюдь, ну, просто, знаете, любопытно.

Дэнгл. Вы что-нибудь припоминаете, Снир? (Сниру, шепотом.) Ну выдумайте что-нибудь.

Снир (шепотом, Дэнглу). Будьте покойны. (Громко.) Да-да, прекрасно помню.

Сэр Фретфул. Прошу вас... Разумеется, я не придаю этому ровно никакого значения... но как никак все-таки занятно, что может сочинить подобный тип.

Снир. Представьте себе, он категорически утверждает, будто у вас нет ни малейшей выдумки, ни тени собственного оригинального дарования, хоть вы и великий мастер поносить и порочить всех современных авторов.

Сэр Фретфул. Ха-ха-ха! Оч-чень мило!

Снир. Что касается ваших комедий, он говорит, что у вас нет ни одной собственной мысли и что даже ваши записные книжки, куда вы заносите краденые остроты и подслушанные вами чужие шутки, вряд ли чем отличаются от книги записей в конторе пропавших и украденных вещей.