Кривая империя. Книга 2
Шрифт:
Теперь новые друзья уверяли царя, — и он им верил, — что пожар подвел черту под списком непрощенных грехов, и далее все будет хорошо. Сильвестр, Адашев, искупительный пожар московский и медовый месяц подействовали благотворно на царя. Все заметили добрую перемену в его характере. Он стал мягок и озаботился смягчением нравственности масс. Три года Иоанн уговаривал людей жить дружно. Он сам выходил на площади и обращался к толпе с увещеваниями. Иностранные послы доносили о нем, как о «словесной премудрости риторе».
Но народ слушал, да кушал. В двадцать лет Иоанн наконец повзрослел и решил устроить порядок на демократической
А царь пожаловал Адашева в окольничии, поручил ему принимать челобитные от бедных и обиженных, не бояться сильных и славных, руководить судом по своему усмотрению. Так был сломан старый порядок. Бояре учились терпеть «подлых» начальников.
Теперь молодому царю нужно было славно повоевать. Сбоку оставалась недобитая Казань, ею и занялись. Царь сам сел в седло, три года — с 1549 по 1552 — глядел на басурманский город через великую Волгу, положил немало войска, но настоящей победы не добился. Пришлось ставить в Казань наместника с согласия правоверных. Получалось какое-то новгородское безобразие.
На всякий случай наместнику Микулинскому придали сторожевой полк. Пока Микулинский добирался до Казани, два татарина из его свиты убежали вперед, взбунтовали страстями всякими мирных жителей и заперли город.
Еще не успокоили своих татар, как неожиданно на Тулу налетели крымские. Царь, оказавшийся поблизости, сильно испугал крымцев, они бежали, бросая коней.
Тут уж всерьез взялись и за Казань. Она была осаждена 150-тысячным войском с большой артиллерией. Царь был во всей красе. Татары с удивлением смотрели со стен, как русские отряды, — каждый в свой черед, а не навалом, как обычно, — бросались на штурм. Иоанн вспомнил прародителя Владимира и стал искать, откуда казанцы воду берут. Источник был найден и взорван «размыслом» — немецким инженером, «искусным в разорении городов». Следом взлетела на воздух и крепостная стена. С устроенной вплотную к городу башни по осажденным били снайперы. Битва была страшной и жестокой. К концу ее в Казани не осталось никого: царь велел пленных с оружием не брать, а ни один казанец оружия не сложил.
2 октября 1552 года Казань была повержена, но народ в лесах по Волге оставался мусульманским. Тут бы надо было его и крестить, но Иван замешкался, и партизанщина продолжалась еще несколько десятилетий. А полумесяц застрял в казанских небесах и до сего дня...
Два года прошли в стычках с Крымом. Иоанн наотрез отказался платить «поминки» — дань крымским разбойникам. Те стали просить пропуск на Литву: надо же что-то кушать! Царь не пропустил их и запер Перекоп. С непривычки без грабежа в Крыму сделался голод.
В 1554 году начались нелады с Ливонией: там протестанты сгоряча вместе с католическими костелами попалили и православные церкви. Переговоры о дани Москве бестолково тянулись 4 года. В январе 1558 года был предпринят удачный рейд. Войско вернулось в Москву, перегруженное добычей. Вскоре была взята Нарва, причем битые жители запросились в союз нерушимый сами. А там взяли и Дерпт.
Страна крепла и расширялась.
Официальная Программа получалась такая. Крым — сюда. Прибалтику — тоже, сама просится. Польшу и Литву тоже пора забрать — это святое: они нашей Киевской Русью попользовались, пора и нам краковской колбаски пожевать. Немец у нас уже бит и еще бит будет. Потом турецкий Султан. Это серьезно. Но деваться некуда — Царьград забирать пора. Это было Богу обещано громким шепотом при свидетелях со стороны невесты. Турецкому все время двулично помогают французы: то Генрихи, то Филиппы, то Людовики Надцатые. Но напрямую их мушкетеры против наших дровосеков не потянут.
Ну, а дальше-то что? Теперь гляди на Восток. Отомстить за наших князей, задавленных при Калке, свято? Святее не бывает. Так что — даешь Азию через Камень. И в самом Камне уральском тоже добра захоронено не весть сколько, только спугни Хозяйку Медной Горы.
Вот такая получается диспозиция. На первое время. Потому что уже идут слухи о какой-то совсем уж дальней, заморской, картофельной земле, о теплых краях на юг от Иерусалима. О нескольких Индиях и прочих чудесах.
Такое вот досталось Ивану хозяйство — Империя! Ее надо было собрать и устроить. Следовало судить крещеных и крестить тех, кто не крещен, казнить и миловать их. Работы много, но и вся жизнь впереди — какие наши годы? 26 — 28 лет! Тициан еще не брался за кисточку! Правда, Лермонтова уже успели пристрелить.
Последовавшие затем неприятности произошли от безразмерности задачи. Возникли споры, с чего начать. Сильвестр резонно советовал оставить христианскую Ливонию на потом, а сейчас добить крымских нехристей. Иоанн уперся. Ему был нужен близкий выход к морю, окно в Европу и т. д. Да и бить мягких, культурных прибалтов было не в пример приятнее, чем тащиться под палящим солнцем в холерную Тавриду.
Сильвестр настаивал на своем и перегнул палку. До сих пор ему удавалось полностью управлять царем. Он даже написал популярную книжку, как и что нужно делать в семье, за столом, на хозяйственном дворе, в спальне. Книжка называлась «Домострой». Она дошла до наших дней, и ее с удовольствием читают незамужние воспитательницы детских садов и учительницы младших классов.
Но Иоанн уже вышел из детского возраста и стал неприятно коситься на Сильвестра страшным глазом. Сильвестр не понял. Он продолжал в духовных беседах с царем настаивать, что все неприятности Иоанна — простуда жены, синяки у детей, ночные страхи самого царя — происходят от непослушания мудрому духовнику. Это было уже смешно. Какой еще «мудрый духовник», когда сам Бог вел Иоанна, а Сильвестр был приглашен просто так, для сверки текста повседневных молитв!
В 1553 году, 23-х лет от роду, Иоанн опасно заболел после казанского похода.