Кривая роста
Шрифт:
Интеллигентный и занятый директор подумал, что на столе, кроме заявления о персональном окладе Харлампиеву, может появиться еще десяток таких же, не поддающихся решению бумаг.
— Хорошо, хорошо, Зиновий Ильич, — торопливо сказал Бортнев. — Я постараюсь изыскать возможности… Я поговорю… Завтра буду в министерстве и непременно поговорю в отделе. Попытаюсь утрясти…
— Благодарю вас, Василий Петрович.
— Заявление пока пусть будет у вас, — Бортнев осторожно взял за уголок исписанный листок и возвратил его заму.
— Пожалуйста, — с готовностью откликнулся Зиновий Ильич и спрятал заявление. —
Заявление о персональном окладе старшему экономисту Харлампиеву употреблялось Лаштиным в тех же целях, в каких Франклин осчастливил человечество громоотводом. Оно надежно помогало отводить директорские молнии в пучину неудовлетворенных запросов коллектива.
Персональный оклад Харлампиеву мог быть установлен с таким же основанием, как дополнительные каникулы второгоднику. Харлампиев, выслуживший полный пенсион, пожелал продолжать трудиться на благо общества. После десятка заявлений в различные инстанции он был принудительно, как картофель при матушке Екатерине, внедрен в научно-исследовательский институт строительства. С равным успехом его можно было направить на картонажную фабрику, в вычислительный центр, в ателье индивидуального пошива одежды или в лабораторию по защите растений. Вероятно, товарищ, направивший Харлампиева в научно-исследовательский институт, мудро руководствовался соображениями наименьшей его вредности для производства.
Оказавшись в отделе экономических исследований, Сергей Потапович Харлампиев совершил трудовой подвиг. Он навел порядок в научном делопроизводстве. Вороха ведомостей, отчетов, справок, калькуляций, типовых чертежей, протоколов, заключений и прочих экономических бумаг, грудами сваленных в шкафах, на стеллажах и в дальних углах комнат, он сгруппировал по наименованиям, подшил в папки, пронумеровал и составил описи. Более того, он разместил папки по ранжиру и снабдил их разноцветными наклейками на корешках. Цвет наклеек условно соответствовал определенной группе научных вопросов. Это позволяло безошибочно выхватывать из шкафа нужную папку и понуждало ставить папку на прежнее место, так как красная наклейка, сунутая в строй зеленых, выделялась, как окурок на навощенном паркете.
Ослепленный столь энергичной деятельностью нового работника, Лаштин в первое же полугодие премировал старшего экономиста Харлампиева. Получив заслуженное поощрение, Сергей Потапович сразу осознал научную значимость собственной персоны и стал считать себя квалифицированным, зрелым экономистом.
Но тем временем в институте разобрались, что использовать завидную энергию Харлампиева на какой-либо другой работе, кроме упорядочения делопроизводства, крайне опасно, потому что у Сергея Потаповича существовал собственный метод определения процентов, несколько расходящийся с общепринятым, свободное толкование квадратных корней и понятий себестоимости.
Когда же делопроизводство в секторе было упорядочено, у Харлампиева оказался излишек времени и неутоленная жажда деятельности. И он направил собственную недюжинную энергию на получение персонального оклада, поскольку уже имел заслуги перед обществом и находился в таком возрасте, когда работнику даже на рядовой должности неприлично довольствоваться рядовой заработной платой.
Тридцать персональных рублей ему были
Зиновий Ильич, искушенный в жизни не меньше Харлампиева, но обладавший значительно более развитыми умственными способностями, аккумулировал в качестве второй должностной инстанции (первой был руководитель сектора, безразлично чертивший резолюции о всемерной поддержке заявителя) исходящие от Харлампиева петиции. Принимал на собственные плечи могучий натиск пятидесятилетнего пенсионера. Но в нужные моменты он довольно явно намекал директору о гремучих змеях, дремлющих до поры до времени в недрах его объемистого портфеля.
Директор и зам по науке и на этот раз хорошо поняли друг друга. Бортнев был признателен, что Зиновий Ильич не вынудил его возиться с заявлением пенсионера-экономиста. Лаштин же понял, что Василий Петрович не будет дотошно влезать в вопрос огульной замены металлических конструкций сборным железобетоном.
— Так я прошу вас, Василий Петрович, выкроить денька три-четыре, чтобы подробнее разобраться в вопросе экономической эффективности железобетонных конструкций. Коль скоро у вас появились сомнения, я настоятельно прошу выбрать время…
— Постараюсь, Зиновий Ильич, — с готовностью согласился директор и перелистал настольный календарь, исписанный столь густо, что на первых пяти страницах трудно было поставить элементарную, не имеющую измерений точку. — На этой неделе решительно не удастся… Дикий цейтнот, приношу извинения… Пожалуй, с вашего разрешения, будем ориентироваться на конец месяца.
— Как вам удобно, Василий Петрович.
— Вот и договорились! — довольно сказал Бортнев и протянул заму по науке худосочную, истрепанную многочисленными пожатиями руку.
Лаштин весело щелкнул застежкой портфеля.
— Василий Петрович! — в приоткрытую дверь просунулась седая «бабетта» секретарши. — Из министерства Прохоров звонит. Вы на месте?
— Прохоров? — вскинул голову Бортнев и мгновенно нашел решение: — Нет, я ушел в Академию наук.
— А Макову что сказать? Он по прямому…
— С Маковым соедините, — Василий Петрович остановил уходящего зама. — Одну минуточку, Зиновий Ильич! — Директор бойко схватил трубку. — Бортнев слушает… Приветствую, Вячеслав Николаевич! Рад слышать ваш голос… Нет, только что примчался… Понимаю, понимаю… Безусловно, сделаем все, что в наших силах… Как вчера «Спартачок» играл!.. Да, я устойчиво за «Спартак»… Пять — один, это же блеск! Поэзия! Ну конечно… Зиновий Ильич мне докладывал… Так стараемся же, Вячеслав Николаевич. Справку? Представим… Через неделю? Срок жестковатый…
Зам по науке прислушивался к телефонному разговору. При последних словах Бортнева он энергично закивал.
— Раз надо, значит сделаем, Вячеслав Николаевич, — так же энергично сказал директор, поняв знак зама. — Можете засекать секундомером. Привет!
Трубка легла на рычаг, и в телефоне тотчас же бренькнуло. Секретарша оперативно отключила директора от внешнего мира.
— Требует справку с данными по эффективности сборного железобетона на объем строительства за два квартала, — сказал Бортнев. — Это же пол-института за месяц не обсчитает.