Кривая роста
Шрифт:
Возвратившись из деревни в славный стольный град, Лешка направил стопы в научно-исследовательский институт, занимающийся вопросами строительства.
Поступить на работу в институт оказалось непросто, ибо тягу к науке ощутили многие молодые люди. Решающим доводом, склонившим кадровые весы в сторону Лешки, оказалось то, что он имел первый разряд по бегу.
— Ценно, — сказал кандидат технических наук Жебелев, когда ему представили инженера Утехина, выразившего желание работать во вверенном Жебелеву секторе экономической эффективности. — Очень ценно.
Лешка хлопал ресницами, пытаясь
Но это случайное обстоятельство определило не только решение вопроса о приеме инженера Утехина на работу, но и круг его научных обязанностей.
— Сядете пока на организацию материала, — сказал Николай Павлович Жебелев новому сотруднику.
«Сидеть» на организации материала было прямо противоположно грамматическому смыслу этого распространенного глагола. Занятие оказалось стиль подвижным, что уже через несколько месяцев работы Лешка стал подумывать, не повысить ли ему спортивную категорию. В беге на длинные дистанции с препятствиями он теперь наверняка бы выполнил норму мастера.
Шофер, искоса поглядывавший на Лешку, наконец не выдержал и, кашлянув, полюбопытствовал, какой же наукой он занимается.
— Экономика, — ответил Утехин, застегнул воротник рубашки и, помолчав, добавил: — Точнее, экономическая эффективность применения сборного железобетона в строительстве… Рациональное применение вон тех штук, что у вас в прицепе нагружены.
— Ну-ну! — отвердев лицом, буркнул шофер и закрутил баранку, выворачивая МАЗ на разбитый проселок. — Держись, наука! Сейчас компот начнется!
Передние колеса машины ухнули в выбоину. Лешка подскочил на сиденье и стукнулся головой о потолок кабины.
Яростно скрежетала передача. Водитель торопливо сбрасывал газ, прибавлял его и жал на тормоза. МАЗ мотало из стороны в сторону, что-то надсадно скрежетало, скрипел кузов. Мотор то выл, как собака по покойнику, то стрелял, как автоматическая зенитка, оглушительными выхлопами.
— Рациональное, значит, применение, — сказал шофер, выбираясь из огромной выбоины. — За морем телушка полушка… Повозил бы ваш рационализатор железобетон по этой дорожке, что бы он запел… Машины же гробим… Примуса же из МАЗов на такой дороге получаются, мать вашу за ногу… Это вы, что ли, в науке придумали кирпич по боку?
— Не мы собственно, — пробормотал Лешка, цепляясь за сиденье и с опаской поглядывая на приближающуюся выбоину. — Но таково научно-техническое направление индустриализации строительства на данном этапе… Кирпич ориентирует на отсталую технологию. Ручная кладка и прочее…
— Что прочее? — водитель повернул к Лешке лицо. На лбу у него блестели бисеринки пота. — Вон ваше прочее, труба за лесом торчит… Соображаешь?
Утехин отрицательно качнул головой.
— Так разъясню, — водитель крутнул баранку, и Лешку отбросило к дверце кабины. — Кирпичный завод это, в трех километрах от Грохотова… Прикрыли его. Придумала чья-то башка завод рядом со стройкой прикрыть. А колонны я знаешь откуда везу? С Ревякинского
— При чем же здесь наука?
— А при том, что сапоги одного размера на всех не подходят… У тебя штиблеты который номер?
— Сорок первый.
— То-то… А мне вот сорок третий требуется… От твоих у меня враз мозоли будут.
Утехин промолчал. В данном конкретном случае водитель, может быть, и прав. Но наука не ориентируется на частности. Она ищет общие закономерности, исследует вопросы в их масштабной перспективе и поэтому свободна от утилитаризма, ползучего эмпиризма и прочих шор, стесняющих ее развитие.
На этот счет Лешка мог с ходу прочесть двухчасовую лекцию, так как недавно сдавал кандидатский экзамен по философии. Но поймет ли водитель МАЗа все тонкости материалистического понимания роли науки в современном обществе?
В конце концов самое существенное было то, что Лешка ехал куда ему требовалось, да при этом еще экономил восемьдесят копеек, которые ему пришлось бы платить в автобусе.
Специфика научной деятельности по организации материала давала Утехину самостоятельность и свободу действий, но требовала оперативности, сообразительности, индивидуального подхода, знания человеческой психологии и дополнительных материальных затрат.
Судите сами. Является некто подающий надежды вроде младшего научного сотрудника Утехина к такому занятому сверх головы товарищу, как начальник строительного участка, и за здорово живешь подваливает бедняге целую охапку забот. Дай такие-то сведения, собери этакие данные, организуй необходимые науке материалы, вывороти из архива отчеты за пять лет.
И все это, изволите ли, за синие глаза, во благо науки и ее туманных перспектив.
Раз дадут материалы, справки, сведения, два дадут, три, а потом вежливенько намекнут, что, мол, не отрывайте, уважаемый, от дела, уходите потихоньку на все четыре стороны. А то и хуже бывает. На прошлой неделе начальник второго строительного участка Ересько велел вахтеру вывести Утехина из конторы и впредь его за километр к участку не подпускать.
Второй год занимается Лешка «организацией материала». Ресурсы синих глаз и благих призывов помочь науке уже истрачены им, слизаны, как эскимо в жаркий день, до деревянной палочки.
Поэтому теперь для сбора материалов приходится употреблять сугубо индивидуальные ресурсы. К числу их относятся личное обаяние, институтские знакомства и экономия на командировочных расходах.
Личное обаяние интеллигентного, неженатого научного сотрудника со спортивной фигурой безотказно действует на заневестившихся младших экономистов и девиц с десятилетним образованием, вынужденных после очередного фиаско на вступительных экзаменах заниматься счетоводством, картотеками и учетом материалов. Но, к сожалению, эта многочисленная категория отзывчивых товарищей, имея горячее желание дать материалы, не имеет фактической возможности осуществить это желание. Большей частью она может быть использована только для мелких справок.