Кривой дом (сборник)
Шрифт:
Я осторожно ногой передвинул кресло на несколько дюймов. Труп уже задеревенел. Я прикоснулся к его лодыжке — даже лед не бывает таким холодным.
На столе, справа от локтя, недопитая бутылка и пепельница, полная окурков и пепла. Три окурка испачканы губной помадой, ярко-красной, какой обычно пользуются блондинки.
Рядом с другим креслом еще одна пепельница. В ней много пепла и обгорелых спичек, но ни одного окурка. Воздух в комнате тяжелый: пахло духами и смертью.
Подсвечивая фонариком, я прошелся по дому. Две спальни, обставленные легкой кленовой мебелью, довольно светлые. Прекрасная
Я вернулся в гостиную и задумался. Итак, я нашел убитого Филлипса, обнаружил труп Морнингстера — и убежал. Теперь еще одно убийство. Все складывается как нельзя хуже. Марлоу — и три убийства. Марлоу ходит по трупам. Никакая логика здесь не поможет. Хуже всего то, что я, так или иначе, замешан во всем этом. Ну да Карл Мосс как эскулап позаботится о Мерль.
Сжав губы, я вернулся к трупу и, взяв его за волосы, повернул голову. Пуля попала в правый висок. Это могло быть и самоубийство, но люди такого типа не кончают жизнь самоубийством. Шантажист, даже испуганный шантажист, испытывает чувство власти, и это дает ему удовлетворение. Я вернул голову трупа в прежнее положение. Наклонившись, заметил под столом уголок рамки от картины. Я подошел поближе, обернул ладонь платком и поднял ее.
Стекло в рамке треснуло наискось. Она упала со стены— я сумел разглядеть маленький гвоздь. Кто-то стоял справа от Ванньяра, наклонился над ним, неожиданно выхватил пистолет и выстрелил ему в правый висок. Этот человек был ему знаком, и Ванньяр не боялся. А потом убийца, ошеломленный видом крови или грохотом выстрела, отскочил назад и спиной сшиб со стены картину. Она упала, ударилась углом об пол и отлетела под стол. Убийца либо был слишком напуган, либо из осторожности не поднял ее.
Я посмотрел на картину — небольшая и совершенно не интересная. На ней был изображен парень в бриджах и камзоле, рукава которого были стянуты шнурками. Он стоял перед высоко расположенным окном и махал шляпой с пером кому-то, стоящему внизу. Человека которому он махал, не было видно. Это была цветная репродукция какой-то картины.
Затем я осмотрел комнату. Здесь были и другие картины: пара прекрасных акварелей, несколько гравюр. Может быть, этот Ванньяр был любителем картин? Человек выглядывал из окна много лет назад...
Мелькнувшая мысль была настолько проста, что сначала я почти не обратил на нее внимания. Это было словно легкое касание. Касание снежных хлопьев. Высокое окно, мужчина, много лет назад выглядывавший из него...
Я вздрогнул, меня бросило в жар. Много лет назад — восемь лет — .мужчина слишком далеко высунулся из окна — он упал и умер. Этим мужчиной был Гораций Брайт.
— Мистер Ванньяр, вы играли очень искусно,— с восхищением проговорил я.
Я повернул картину. На обратной стороне, на картоне, были написаны даты и проставлены суммы денег. Даты всех прошедших восьми лет, суммы — в основном по пятьсот долларов, несколько — по семьсот пятьдесят, две — по тысяче. Внизу проведена черта и подведен итог: одиннадцать тысяч сто долларов. Последнего взноса мистер Ванньяр не получил, Ой был мертв,
Картонка была прибита к рамке патефонными иголками, две из них выпали. Я оторвал картонку и обнаружил между картонкой и картиной конверт. Конверт был заклеен; я вскрыл его. В нем бежали две фотографии и негатив. Фотоотпечатки с этого негатива: мужчина, падающий из окна, с открытым ртом, искаженным в крике. Он цеплялся руками за нижние края рамы, а над его плечами — женская голова.
Мужчина был худ и темноволос. Лицо получилось не очень четко, так же как и лицо женщины. Он падал из окна и кричал или звал на помощь.
Я рассмотрел фотографии. На первый взгляд, они не представляли никакой ценности. Но я продолжал- рассматривать их, так как чувствовал в них какую-то фальшь. Какая-то небольшая деталь создавала впечатление диссонанса. Потом мне стало ясно,в чем дело: положение его рук. Он не перегибался, выглядывая из окна,— он просто падал.
Я сложил фото и негатив в конверт и вместе с картонкой сунул его себе в карман. Рамку со стеклом и картину убрал в шкаф для белья.
На все это ушло много времени. Возле дома остановилась машина, послышались шаги.
Я нырнул за портьеру в коридоре.
Глава 30
Парадная дверь открылась и тихо закрылась. Наступила тишина — лишь тяжелое мужское дыхание, затем легкий вскрик и, наконец, вопль отчаяния.
— Неплохо, но и не так уж хорошо,— со сдержанным гневом сказал мужчина.— Попробуй еще раз.
— Боже мой, это Луис! — воскликнула женщина.— Он мертв!
— Возможно, я не прав, но мне кажется, он воняет.
— Боже мой! Он мертв, Алекс! Сделай что-нибудь, ради Бога, сделай что-нибудь!
— Да, я могу кое-что сделать,— послышался твердый голос Алекса Морни.— Я могу, и тебе придать такой же вид. С кровью и всем прочим. Могу превратить тебя в мертвую и холодную, как тухлое яйцо. Но я этого не сделаю. Ты уже и так холодна, как тухлятина. Восемь месяцев замужества — и я превратился в дешевый товар. Боже мой! Как я -мог связаться с такой дрянью, как ты?! Проклятая шлюха!
Он почти кричал.
Женщина завыла.
— Заткнись,— с горечью продолжал Мории.— Зачем, ты думаешь, я привел тебя сюда? Тебе не удалось никого обмануть —за тобой следили. Ты была здесь вчера вечером, а я приходил сюда сегодня. И видел здесь все, что видишь ты. Твою помаду на окурках, бокал, из которого ты пила. Я могу себе представить, как ты сидела на ручке кресла и гладила его жирные волосы, а он мурлыкал от удовольствия. Почему ты убила его?
— О Алекс! Не говори таких ужасных слов!
— Ранняя Лилиан Гиш,— с презрением сказал Морни.— Ну, хватит ныть! Меня этим не разжалобишь. За каким чертом, по-твоему, я пришел сюда? Я больше не обманываюсь в отношении тебя. Нет, Туте, моя белокурая убийца! Но я сам позабочусь о себе, о своей репутации и своем бизнесе. Ты вытерла пистолет?
Неожиданно она засмеялась неестественным, но чистым и звонким смехом. Потом так же неожиданно замолчала. ,
— Да.
— А бокал, из которого ты пила?