Кризис доверия
Шрифт:
— А у кого появляются, очень скоро именно вольными быть перестают, — сказал Ки-И-ас.
Абсолютное одиночество для вольных не только считалось нормой, они гордились таким образом жизни, полагали полной свободой от любых зависимостей. При этом правила Арх-Ри они соблюдали, даже если были в корне с ними не согласны. Парадокс? Фанги его не видели.
По мнению Кира, это уже было существование в худшем понимании этого слова, никак не жизнь. Но его никто не спрашивал. И да, он тоже жил один и не стремился создавать семью или обзаводиться потомством, но
— Жить в одиночестве, ничем и никем не интересуясь, практически бездумно. Я удавился бы с тоски, — сказал он.
— Пожалуй, я бы тоже, — согласился Ки-И-ас, добавив: — Теперь.
Постоянного донора у Арлин не водилось. Она вообще предпочитала кровь искусственную и охлажденную.
— Нетрадиционных вкусов дамочка, — заметил Кир, узнав об этом, на что Ки-И-ас лишь головой покачал и посмотрел на потолок.
Для понимания всего его скептицизма не требовалось уметь читать мысли, и без того все отразилось на лице.
— Ну, потряси меня до глубины души своими вкусовыми извращениями! — подначил Кир. — Давай!
Улыбка Ки-И-аса стала шире. Выдержав продолжительную паузу, он ответил:
— Гаспачо. Разумеется, сильно разбавленный, и как непременный атрибут немного арбузного сока. В него. Перемешать…
— Неужели действительно вкусно?
— Можно забыть себя самого. Рекомендую.
Пожалуй, стоило попробовать, однако обеденный перерыв обещал наступить нескоро, а если выяснять подробнее — а это требовалось сделать! — то и отложиться до ужина.
Жила Арлин возле парка Сокольники, на улице Короленко в доме номер четыре: самом обычном. Промеж людей. И это казалось основной и самой серьезной проблемой.
Поначалу.
Потому что Кир, приготовившись к худшему, поднял сводки за последний месяц, напряг Вадима, потребовал у Ки-И-аса связаться со своими. Но так и не нашел смертей с подозрением на фангский след или просто пропажи людей в том районе — а он выбрал квадрат между станциями метро Алексеевская, ВДНХ, Сокольники и Преображенская площадь. Туда и скорая-то выезжала всего дважды: мужик подавился рыбной костью и забирала беременную в роддом.
— Значит, не гадила в своем районе, — предположил Кир. — Такое возможно?
— Для отступившей? Шутишь?
— Ну да, ну да… И о чем это говорит?.. — спрашивал Кир себя, потому и ответил сам же, фанг лишь плечом повел. — О том, что съехала крышей она непосредственно в той убогой деревеньке. Под каким-нибудь ярким, в плохом понимании данного слова, впечатлением. Что способно свести с ума вольную?
— Уход от договора, — без запинки ответил Ки-И-ас.
— Еще?
Он развел руками.
— Привязанностей у них нет, чем можно зацепить вольных еще? Само зрелище трупа?
— Не думаю.
— А еще какой-нибудь закон вроде договора?
На этот раз Ки-И-ас думал дольше, перебирая
— Раньше, на Варе, все запреты касались неуместного чревоугодия: поедания собственных и чужих детей, печени и сердца сраженного поединщика…
— Это как? Вы ведь не можете есть твердую пищу.
— А кто мешает слить все соки, а из оставшегося сварить бульон?
Вслед за вопросом-ответом Кира посетило несколько ярких образов, после которых он обрадовался отсутствию обеда и очень легкому, почти не состоявшемуся завтраку, который был давно переварен, а потому обратно не попросился.
— Ты поосторожнее. Стошнит.
— Извини, — смутился Ки-И-ас, видимо не задававшийся целью настолько посвящать человека в кодекс тяжких преступлений своей расы. — Я… Как-то случайно вышло.
— Я полагал, дети для вас — святое.
— Осознанные, — поправил Ки-И-ас. — Да! Они сокровища расы: у гранов, грандов, Ри-Архов и Арх-Ри. Особенно у последнего. Вот только вольные ведь отнюдь не бесплодны и пусть фанга никогда не забеременеет, если не пожелает, интереса попробовать нечто новенькое никто не отменял. Вольные в принципе очень многим интересуются, им нравится сам процесс обучения или постижения. И вот его стоит ограничивать. Особенно жестко, вплоть до угрозы смерти. Или осуждаешь?
— Я «за», причем обеими руками. У людей ведь тоже экспериментаторы случались, каких стоило бы обезвредить сразу и навсегда. Ученые, чтоб их. Все интересовались, что получится, если, к примеру, скрестить женщину и обезьяну, сбросить бомбу на мирный город, ввести кому-нибудь созданный в лабораторных условиях вирус, а лучше выпустить на территории чужого государства и само же это государство обвинить в его возникновении…
— Меня тоже сейчас вырвет, — предупредил Ки-И-ас.
— А ваши вольные — те еще твари, если интересуются таким.
— Не все. Я вот ничем подобным точно не интересовался, хотя мне и было наплевать, если бы кто-нибудь кого-нибудь сожрал. И родила меня именно вольная, даже позволила жить вместе с ней, пока не достиг возраста Ижи и Ириза.
— Кстати, а с ними как? Вы все проходите через бытность вольными?
— Мы же не насекомые, Ки-И-рилл! Не рождаемся гусеницами, чтобы со временем превратиться в бабочек. Все всегда индивидуально. Но вот именно у нас, состоящих в прайде, почти всегда рождаются близнецы, а значит, неодинокие изначально. И Ижи, и Ириз не избрали бы путь вольных, даже если бы кто-то из них не выжил.
— И не изберут?
— Ты согласился бы лишиться руки?
— В случае гангрены.
— А просто так? Вот то-то и оно.
Ки-И-ас то ли не учитывал эмоциональных страданий, то ли просто не захотел говорить о них. А по мнению Кира, они могут быть той еще гангреной. Не спаси он Ижи, погибни она в той клинике, неужто не сбежал бы ее брат-близнец хоть в вольные, хоть еще дальше? Ириз при первом знакомстве показался вызывающе агрессивным. Но то с Киром, рядом с сестрой он изменился разительно.