Кризис на Центавре
Шрифт:
Мистер Скотт продолжает лично следить за активаторами антивещества силовых установок, и его доклады внушают все большие опасения. В связи с тем, что практически все компьютерные системы корабля вышли из строя, контроль за активаторами ему приходится осуществлять практически вручную. Однако ни один человек не в состоянии в доли секунды произвести необходимые вычисления, а следовательно, обеспечить адекватный контроль. Остается надеяться только на высочайший профессионализм мистера Скотта и на удачу, ибо при малейшей неточности в лучшем случае сгорят все наши силовые установки, в худшем… Впрочем, об этом лучше пока не думать”.
Все,
Благодаря стараниям и мастерству главного инженера и его подчиненных, “Энтерпрайз” продолжал двигаться со скоростью пять единиц. Зулу тоже был мастером своего дела и мог выдерживать заданный курс в щадящем режиме работы двигателей. И все же, хотя установки искривления пространства имели большой запас прочности, в теперешней ситуации они вряд ли долго смогут выдержать такую скорость.
Капитан и остальные астронавты, находившиеся на своих постах в рубке, с удивлением заметили, что все три солнца, в направлении которых сейчас летел крейсер, несколько увеличены в размерах по сравнению с данными масштабной схемы. Спок, на этот раз уже сидя на рабочем месте, напряженно следил за показаниями приборов, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь обрывки транскосмических сообщений с Центавра. Но тщетно. Инженер связи лейтенант Ухура, прижав наушники руками, тоже слышала лишь редкое потрескивание, побочные шумы, но ничего похожего на сигнал не было.
– Капитан, мы пересекаем условную границу планетной системы Альфа Центавра, – доложил Чехов.
"Неужели добрались”, – подумал Кирк.
– Мистер Зулу, – сказал он вслух, – снижайте скорость до одного ворп и держите курс на Центавр. Лейтенант Чехов, рассчитайте курс с переходом на стандартную орбиту вокруг планеты. Нужно не ошибиться и не кружить без толку, а быстрее приступать к выполнению миссии. Лейтенант Ухура, включайте прием радиочастот, как мы договорились. До Центавра осталось несколько световых часов.
Отдав распоряжения, Кирк развернул кресло и придвинул его поближе к посту первого помощника.
– По-прежнему ничего нового, мистер Спок? – поинтересовался он.
– Ничего, капитан, – покачал головой ученый, оторвавшись от созерцания приборной доски. – Приборы улавливают потоки остаточного ионного излучения. Видимо, это последствия взрыва. Еще мне удалось определить наличие источника довольно сильного радиационного излучения. Но где он находится, определенно сказать не могу. Скорее всего это где-то на планете или недалеко от нее. Нужно сделать еще несколько измерений, тогда картина станет яснее… Хотя особого смысла в этом не вижу. Без компьютеров мы раньше прибудем на Центавр, чем я успею прийти к какому-либо конкретному…
– Капитан!!! – внезапно крикнула Ухура, прервав их разговор. – Кажется,
– Сделайте звук на полную мощность! – приказал Кирк, напряженно глядя на пульт связи.
Из квадрофонических репродукторов на капитанском мостике полилась какофония звуков. Шипение, треск, свист, ритмичные завывания, среди которых невозможно было распознать ничего членораздельного.
– Лейтенант Ухура, нельзя ли как-то отфильтровать шумы и выделить чистый сигнал? – нетерпеливо спросил Кирк, вслушиваясь в доносившиеся из динамиков звуки.
Он резко встал с кресла и сам направился к посту связи, где девушка пыталась установить контакт с потерпевшей бедствие планетой.
– Я пытаюсь, сэр, – быстро ответила она. – Приборы настроены на предельную чувствительность… Но мне кажется, часть из того, что мы сейчас слышим, – это обрывки радиотрансляций четырехгодичной давности, передаваемые с Земли и других планет Солнечной системы.
Ухура продолжала стучать по клавишам, а все остальные, повернув головы в сторону динамиков, напряженно пытались уловить хоть что-нибудь вразумительное в потоке шумов. Связистка постепенно убирала один за другим свистящие и хрипящие звуки, шедшие из разных источников, освобождая волну Центавра. Прежде чем убрать очередной шум, она доводила его до максимальной чистоты, а потом он исчезал полностью. В одном из них Кирк сразу узнал первый радиоканал Земли. Транслировался репортаж о прошедшем несколько лет назад бейсбольном матче между “Гигантами” из Токио и московским “Динамо”. В следующий раз помехой оказалась программа популярной музыки по заявкам шахтеров пояса астероидов Солнечной системы.
То, чего все с нетерпением ожидали, удалось поймать лишь с третьей попытки. Из динамика послышался далекий срывающийся мужской голос, почти заглушенный помехами.
– Это с Центавра! Я уверена, капитан! – воскликнула связистка. – Сигнал идет с близкого расстояния на самых коротких волнах. Видимо, не могут пробиться на других частотах сквозь атмосферу.
– Можете сделать прием еще более чистым?
– Да, пытаюсь, сэр. Минуту… Внимание! Скотт дает предупреждение об опасности!
В следующую секунду корабль сотрясся от страшного толчка. Кирк, единственный, кто не сидел в кресле, тут же упал на четвереньки. Одновременно Макферсон издал яростный рык и заорал на всю рубку:
– Капитан!!! Системы корабля отключаются! Двигатели выходят из-под контроля и набирают обороты! А?! Что? – прижал он к уху коммуникатор. – Слава Богу, Скотт на месте. Кажется, все будет в порядке!
С явным облегчением инженер шумно вздохнул. Огни в рубке снова замигали и стали гаснуть. Вместо них включились красные аварийные лампочки.
– Соедините меня со Скоттом! – приказал Кирк связистке, поднимаясь с пола.
– Есть, сэр! – она нажала клавишу внутренней связи и вызвала главного инженера.
– Что у вас там стряслось, мистер Скотт?
– Капитан, кажется, мы окончательно остались без двигателей. Сгорело все, что могло сгореть. Сожалею, сэр, мы сделали все, что от нас зависело. Амплитуда колебаний активации и стабилизации антивещества оказалась слишком высокой для наших моторчиков, – с иронией доложил Скотт. – Сами понимаете: голова хорошо, но компьютер все же лучше.
– Неужели совсем ничего нельзя сделать?
– Нет никакой возможности, сэр. У нас не осталось дилитиумовых кристаллов. А запас их не предусмотрен. До Центавра я вас, конечно, подвезу на анамезонных двигателях, но придется смириться с тем, что отныне мы не боевой корабль крейсерского класса, а дырявая калоша, которую можно закидать камнями.