Кризис современного мира

Генон Рене

Следует также заметить, что под влиянием новейшей идеи "прогресса" "философия становления" приобрела сегодня форму теории, вообще никогда не встречавшейся у древних. Эта форма со всеми ее возможными вариациями может быть названа общим термином "эволюционизм". Мы не будем повторять здесь то, что уже сказали по этому поводу в другом месте. Следует лишь напомнить, что всякая концепция, признающая только мир "становления," с необходимостью является "натуралистической" концепцией, и как таковая, предполагает отрицание всего того, что лежит по ту сторону природы, то есть всей сферы метафизики, сферы неизменных и вечных Принципов. Говоря об анти-метафизических теориях, мы должны также указать на то, что идея Бергсона о "чистой длительности" точно соответствует той идее рассеивания в предельной преходящести, мгновенности, спонтанности, о которой мы упоминали ранее. И его псевдо-интуиция, смоделированная в соответствии с нескончаемым потоком чувственных вещей, не только не может быть инструментом для приобретения какого-то знания, но представляет собой на самом деле расстворение всякого возможного знания.

Это заставляет нас еще раз повторить то, что во всем этом является самым существенным, и в чем не должно оставаться ни малейшей двусмысленности: интеллектуальная интуиция, благодаря которой только и возможно

достижение истинно метафизического знания, не имеет абсолютно ничего общего с интуицией, разбираемой некоторыми современными философами. Их интуиция принадлежит к чувственной сфере, к сфере под-рассудочной, субрациональной, тогда как интеллектуальная интуиция, являясь чистым интеллектом, сверх-рассудочна, супра-рациональна. Но современные люди Запада, не зная в сфере мышления никаких более высоких категорий, чем рассудок, рацио, даже не подозревают о существовании этой интеллектуальной интуиции, тогда как античные и средневековые доктрины, даже узко философского характера ( а значит, не способные до конца овладеть этой интуицей), тем не менее, открыто признают ее существование и ее превосходство надо всеми остальными качествами. Вот почему до Декарта никогда не существовало рационализма, так как рационализм есть явление сугубо современное, и помимо всего прочего, тесно связанное с индивидуализмом, отрицающим любые качества сверх-индивидуального порядка. Пока люди Запада будут пребывать в неведении относительно интеллектуальной интуиции и упорствовать в ее отрицании , у них никогда не будет традиции в полном смысле этого слова, и они никогда не смогут достичь взаимопонимания с подлинными представителями восточных цивилизаций, в которых все непосредственно основывается на этой интуиции, неизменной и непреходящей в самой себе и служащей отправной точкой для всякого действия, происходящего в полном согласии с традиционными нормами.

– ------------------------------------------------------------------------

Сноски:

(1)Умозрение и действие суть две главные функции, соответственно, двух высших каст брахманов и кшатриев. Соотношение между ними соответствует сотношению между духовной и светской властью. Однако мы не можем подробнее остановиться здесь на этом вопросе, так как он требует специального и подробного анализа.

(2)Тем, кто сомневаются в признании значимости , хотя и относительной, действия традиционными доктринами Востока, и в частности, Индии, следует обратиться к Бхагават-гите, которая и об этом надо всегда помнить, чтобы точно понять ее смысл является книгой, предназначенной специально для кшатриев.

(3) Именно в согласии с таким соотношением говорится, что брахман это тип стабильного, а кшатрий нестабильного, подверженного изменениям существа. И все существа, населяющие этот мир в соответствии со своей природой связаны в той или иной степени с теми и с другими, так как между человеческим и космическим уровнем существует полное соответствие.

(4) С другой стороны, следует заметить, что результаты, полученные в процессе действия, благодаря его преходящей природе, всегда отделены от самого этого процесса, тогда как знание содержит в самом себе свою собственную цель.

(5)Вскоре после своего возникновения буддизм в Индии стал одним из основных проявлений революции кшатриев против власти брахманов, и как можно заключить из всего предыдущего, существует неоспоримая связь между отрицанием всякого неизменного принципа и отрицанием духовной власти, а также между сведением всей реальности к "становлению" и утверждением чисто светской власти, чьей сферой является мир действия.Можно также показать, что натуралистические и анти-метафизические доктрины всегда возникают тогда, когда в цивилизации светская власть начинает преобладать над духовной.

– ------------------------------------------------------------------------

Глава 4

Наука сакральная и наука профаническая

Выше мы показали, что в традиционных цивилизациях в основе всего лежит интеллектуальная интуиция . Иными словами, в таких цивилизациях самым существенным является чисто метафизическая доктрина, а все остальное проистекает из нее либо как прямое следствие, либо как вторичное приложение к тому или иному частному уровню реальности. Это справедливо не только в отношении социальных институтов, но и в отношении наук, то есть тех форм знания, которые принадлежат сфере относительного, и которые в традиционных цивилизациях рассматриваются как продолжение или отражение знания абсолютного и принципиального. Таким образом, истинная иерархия сохраняется там везде и во всем. Все относительное, в свою очередь, отнюдь не считается чем-то несуществующим (это было бы откровенным абсурдом) и учитывается в той мере, в какой это необходимо. Однако при этом оно ставится на надлежащее место, то есть рассматривается как нечто сугубо второстепенное и подчиненное. И в самой этой области относительного существуют различные степени реальности, определяющиеся тем, насколько далеко от сферы Высших Принципов располагается та или иная вещь.

Итак, в отношении науки мы имеем два радикально различных и несовместимых друг с другом подхода, две противоположные концепции, которые можно назвать, соответственно, традиционной концепцией и концепцией сугубо современной. Мы уже имели случай упомянуть о "традиционных науках", которые существовали в античности и в Средние Века, и которые продолжают существовать на Востоке еще и сегодня, хотя современным западным людям подобный факт чаще всего неизвестен. Следует добавить, что каждая традиционная цивилизация имела свои особые разновидности традиционных наук, и этот факт объясняется тем, что здесь мы имеем дело не с универсальными принципами, как в случае чистой метафизики, а с их частными применениями. Поскольку вся данная область по определению является обусловленной, следует всегда принимать в расчет всю совокупность конкретных обстоятельств, связанных с особенностями мышления и другими особенностями каждого конкретного народа, а кроме того специфику циклического периода истории этого народа. Как мы уже видели выше, иногда для исправлению этих обстоятельств необходимо определенное внешнее вмешательство. Подобное вмешательство, впрочем, изменяет только внешние формы и не затрагивает сущности традиции: в случае с метафизической доктриной модификации может быть подвергнута только специфическая форма ее выражения, что можно было бы уподобить ее переводу с одного языка на другой. Какой бы ни была эта специфика выражения, следует сказать, что существует только одна единственная метафизика, равно как и одна единственная истина. Но все меняется, когда мы переходим в сферу приложений метафизических принципов - во всем, что касается науки, а также социальных институтов, мы находимся уже в мире

множества и многообразия форм. Эти различные формы выражения единой истины и составляют основу различных традиционных наук, даже в том случае, если некоторые из этих наук имеют один и тот же предмет. Логики утверждают, что наука полностью определяется предметом своего изучения, но эта чрезмерно упрощенная точка зрения является неадекватной. Сама позиция, с которой предмет изучается, также довольно значительно влияет на определение сущности науки. Число возможных наук не имеет предела, и науки, изучающие один и тот же предмет с различных точек зрения, используют подчас настолько различные методы, что в действительности их необходимо выделять в совершенно отдельные категории. Особенно это касается сходных традиционных наук различных цивилизаций, которые, несмотря на близость, не могут быть полностью отождествлены друг с другом и поэтому названы одним и тем же именем. Но еще неизмеримо дальше, чем далекие друг от друга традиционные науки, имеющие все же, по меньший мере, фундаментально единый характер, отстоят традиционные науки, взятые в целом, от того, что принято считать науками в современном мире. Уже при самом поверхностном подходе становится очевидным, что один и тот же предмет изучения в обоих случаях рассматривается, исходя из совершенно различных предпосылок. А при ближайшем анализе между такими науками невозможно найти вообще ни одной общей черты.

Было бы весьма уместно пояснить наши идеи несколькими примерами. Начнем с наиболее общей дисциплины "физики", и покажем, как ее понимали древние и как ее понимают современные люди. Огромная разница очевидна здесь даже в том случае, если мы останемся в границах западного мира. Термин "физика" в его изначальном и этимологическом смысле значит дословно "наука о природе". Эта наука занимается наиболее общими законами "становления", так как "становление" и "природа" синонимы, и именно так греки, и в частности, Аристотель, понимали эту науку. Более специализированные науки, исследующие эту же сферу реальности, являются "спецификациями" физики применительно к той или иной более узкой области. Уже здесь заметно извращение смысла слова "физика" в современном мире, так как сегодня оно означает лишь одну частную науку среди многих других, которые, в свою очередь, также являются науками о природе. В этом можно увидеть ярчайший пример дробления, вообще характерного для современной науки : "специализация", порожденная аналитическим складом ума, дошла до такой степени, когда люди, испытавшие на себе ее влияние, уже не способны более даже представить себе науку, занимающуюся всей природой как таковой. Определенные неудобства, связанные с этой специализацией, часто привлекают к себе внимание, поскольку она неизбежно в качестве следствия влечет за собой узость воззрений. Но даже те, кто подмечают это обстоятельство, тем не менее, соглашаются принять его как неизбежное зло, порожденное таким накоплением детального знания, что усвоить его целиком не представляется возможным. С одной стороны , им не приходит в голову, что детальное знание само по себе не имеет никакой ценности и никак не опрадывает отказ от того синтетического знания, которое должно было бы сложиться на его основе, так как, оставаясь ограниченным сферой относительного, синтетическое знание,тем не менее, стоит значительно выше знания простых фактов и деталей. С другой стороны, от них ускользает то обстоятельство, что сама невозможность объединить множество деталей и фактов проистекает из упорного нежелания сводить их к высшему принципу и из настойчивого стремления начинать всякое исследование снизу и извне, тогда как для придания науке подлинной умозрительной ценности совершенно необходимо использовать прямо противоположный подход.

Если сравнить античную физику с современной, но не как с наукой, известной современным людям под этим именем, а как со всей совокупностью естественных наук ( а именно это и является приблизительным эквивалентом физики античной ), сразу бросится в глаза , до какой степени она подверглась дроблению на множество "специальных наук", довольно далеко отстоящих друг от друга. Однако это лишь наиболее внешняя сторона вещей, и не следует рассчитывать, что, объединив между собой все эти отдельные науки, можно получить некий действительный аналог античной физики. На самом деле в этих двух случаях различие,в сущности, состоит в глубочайшем расхождении между двумя подходами, о которых мы говорили выше. Традиционный подход обязательно возводит все науки к принципам, частными приложениями которых они и являются. Но именно от подобного возведения категорически отказывается подход современный. Для Аристотеля физика по отношению к метафизике была вторичной, а значит, зависела от метафизики и являлась применением к сфере природы принципов, стоявших над природой и лишь отражавшихся в ее законах. То же самое можно было бы сказать и о средневековой космологии. Современный подход, напротив, стремится утвердить независимость наук от чего бы то ни было, отрицая все, что выходит за их пределы, или по меньшей мере, объявляя это "запредельное" "непознаваемым", а значит, отказываясь на деле с ним считаться. Подобное отрицание существовало на практике задолго до того, как его попытались оформить в систематизированную теорию под именем "позитивизма" и "агностицизма", и можно сказать, что оно было отправной точкой всей современной науки. И однако лишь в 19-ом столетии люди открыто начали кичиться своим невежеством ( так как называть себя "агностиком" это все равно что открыто провозглашать себя "невеждой"), и более того, отказывать другим в возможности обладания знанием, пути к которому для них самих оказались закрытыми. И это было еще одним признаком прогрессирующей интеллектуальной деградации Запада.

Стремление полностью оторвать науку от каких бы то ни было высших принципов под предлогом гарантий ее независимости, свойственное для сугубо современного подхода, лишает эту науку всякого глубокого смысла и даже всякого интереса, с точки зрения познания. Это может привести только к полному тупику, к заключению науки в безнадежно зауженной сфере(1). Кроме того, всякое развитие в сфере такой науки отнюдь не ведет к углублению знаний, как это иногда полагают. Напротив, оно остается чисто поверхностным и сводится лишь к упомянутому нами расстворению в деталях или к громоздкому, но бесплодному аналитизму, занятие которым можно продолжать сколь угодно долго без того, чтобы хотя бы на шаг приблизиться к истине. Надо добавить также, что западные люди, как правило, занимаются так называемой наукой отнюдь не ради нее самой: их основной целью является не чистое знание, какого бы низкого уровня оно ни было, но лишь возможность практического использования, в чем можно убедиться, судя по той легкости, с какой наши современники объединяют науку с промышленностью, а также по распространенной среди большинства привычке делать из инженера типичного представителя науки. Но это уже связано с другим вопросом, который мы разберем несколько позже.