Кризис средневековой Руси 1200-1304

Феннел Джон

этим стандартным летописным клише было обозначено начало нового витка междоусобной борьбы. Так или иначе, но Роман взял в плен Рюрика и отправил его в Киев, где Рюрика, его жену и дочь (бывшую жену Романа) силой постригли в монахини. В это же время два сына Рюрика, Ростислав и Владимир, были отвезены в Галицкую землю как пленники Романа 33. По всей вероятности, Ингваря

Ярославича отправили обратно в Киев, чтобы он вторично сел на свой стол 34.

И снова Всеволод III вмешался, чтобы восстановить утраченное равновесие и воспрепятствовать укреплению власти Романа над Волынской и Галицкой землями и киевским княжеством. Он отправил своих посланников в Галицкую землю и, действуя угрозами и лестью, убедил Романа освободить двух сыновей Рюрика. Ростислава Рюриковича Всеволод посадил на киевский престол 35.

Однако конец этому этапу междоусобной войны на юге был положен не восстановлением одного из Ростиславичей на киевском

престоле, а неожиданной смертью Романа в 1205 году. Может быть, отчаявшись достичь своих целей в Киеве до тех пор, пока Всеволод III имел возможность вмешиваться в события и повелевать смоленскими и черниговскими князьями, Роман предпринял самый многообещающий из когда-либо затевавшихся им походов. Он вторгся Польшу. Роман хотел сначала разгромить короля Малой Польши

Лешека из Кракова, а затем двинуться на северо-запад, в Саксонию 36. 19 июня 1205 года поход бесславно завершился у Завихоста на Висле, на полпути между Владимиром и Краковом. Лешек и его брат Конрад из Мазовии разгромили русское войско и убили Романа. Победа была столь велика, что Лешек и Конрад в память о ней воздвигли алтарь в Краковском соборе.

Смерть Романа, которому летописец его сына Даниила посвятил короткую, но великолепную эпитафию 37, означала конец целой эпохи. Прежде всего, Галицкая земля была теперь широко открыта для вторжения. Вдова Романа Анна при всем своем византийском хитроумии и коварстве не могла справиться с интригами галицких бояр. Ей ничего не оставалось, как поселиться в Галиче с двумя своими малолетними сыновьями Даниилом и Васильком, после чего она, как мы знаем, сосредоточила свои усилия на Волынской земле, со временем, в 1219 году, ей удалось установить свою власть во Владимире, а также по крайней мере над частью старой территории Волынской земли Галицкая земля в течение пятнадцати лет после смерти Романа оставалась добычей соседних захватчиков — венгров, поляков, русских — и подвергалась давлению извне, со стороны папских эмиссаров, пытавшихся обратить православное местное население в римских униатов, если не в правоверных католиков. Но не только открытость и незащищенность Галицкой земли, вступление ее в орбиту венгерского и польского влияния, но и разрушение великого юго-западного союза Волынской и Галицкой земель явились результатом смерти Романа: усилилась борьба за превосходство на юге Руси, но теперь это уже было не трехстороннее соперничество, а еще более губительная схватка не на жизнь, а на смерть между двумя непримиримыми врагами, Ростиславичами и Ольговичами.

С 1195 по 1205 год главными соперниками в борьбе за власть были, как мы знаем, Роман и Рюрик, и каждый в погоне за победой прибегал к помощи Ольговичей Ольговичи же в это неблагоприятное для них десятилетие не имели достаточно сил для того, чтобы сыграть самостоятельную роль в этой борьбе. Не встали они и под знамена других князей, обладавших достаточным зарядом энергии, стремлением к первенству или большим терпением: Ярослава (ум. в 1198), Игоря (ум. в 1202) и Олега (ум. в 1204) — старших членов рода, по очереди занимавших в 1194–1205 годах княжеский (или, как его иногда называли даже в те далекие дни, великокняжеский) престол в Чернигове. Летописцы никогда не упоминают их как предводителей Ольговичей в междоусобных войнах. Но со смертью Романа и с появлением на политической сцене новой могущественной фигуры в лице Всеволода Святославича Чермного (Красного), который в 1204 году унаследовал черниговский престол от своего брата Олега, Ольговичи стали играть новую и, в целом, более значимую роль в южнорусских делах.

И снова разразилась междоусобная война. С 1205 до 1212 года редкий год обходился без жестоких столкновений между Ростиславичами и Ольговичами. Снова и снова Киев переходил из рук в руки

66 между двумя враждующими сторонами, равно как и многие другие южные и юго-западные русские города. Но почему положение было таким неустойчивым? Необычайная легкость, с которой Рюрик и Всеволод из Чернигова бесконечно низлагали друг друга с киевского престола, может быть, лучше всего объясняется решением Всеволода III дать впавшим в раж князьям возможность выяснить на этот раз спор между собой в бою. Пока ни одна из сторон не получала слишком большого превосходства над другой, он был готов не вмешиваться. Более того, как мы дальше увидим, в течение большей части этого периода руки Всеволода были связаны Рязанью. Однажды, когда он в 1207 году уже отправился в путь, намереваясь договориться с Черниговом, его заставили свернуть с пути те из рязанских князей, которые «свещалися суть со Олговичи на нь» 38. Не приходится сомневаться, что за спиной рязанских князей стоял сам Всеволод Чермный: рязанские князья, хотя и не принадлежали сами к роду Ольговичей, были династически ближе к ним, чем к любой другой ветви потомков Ярослава I.

Таким образом, в течение семи лет Ростиславичи и Ольговичи сражались друг с другом

за обладание Киевом и за господство над Южной Русью. Только однажды они заключили друг с другом что-то вроде союза, и то только с целью быстрого захвата Галицкой земли или даже всей Юго-Западной Руси. Как только весть о смерти Романа достигла их ушей, Всеволод Чермный и Рюрик (который к тому моменту снял с себя монашескую рясу и снова сидел на княжеском престоле в Киеве) решили забыть старую вражду 39 и вместе выступить против Галицкой земли. Но в 1205 году они потерпели поражение, и суздальский летописец, не питавший любви к Ольговичам, сообщал не без некоторого злорадства, что они потерпели неудачу в своем походе и «възвратишася с срамом великим в своя си» 40. На следующий год они снова выступили. На этот раз был полный сбор: участвовали все дееспособные Ольговичи и Ростиславичи 41, а также половцы, берендеи и другие тюркские войска из поселений возле Киева 42.

Вторжение 1206 года переросло в международный конфликт. Кроме южнорусских дружин и их тюркских союзников, в военные действия были втянуты венгры, поляки и даже сын Всеволода III переславский князь Ярослав. Венгров именем Анны и ее малолетних сыновей призвала часть галицких бояр, поляков — Рюрик и Всеволод Чермный, а Ярослава, прибывшего слишком поздно, чтобы хоть как-то повлиять на события, как это ни странно, венгры. Наступления, отступления и немногочисленные столкновения, действительно имевшие место, отражены в летописях одинаково туманно На основе этих путанных сообщений можно, однако, сделать один вывод: Ростиславичам пришлось плохо (как и полякам, сменившим венгров), в то время как Ольговичи добились выдающегося по тем временам успеха. О подвигах Рюрика известно, что, отбросив владимирское и галицкое войска («бояре галицкии и володимирьстии») к Микулину на Серете, он пошел на Галич, но не смог выбить оттуда венгерский отряд и вернулся в Киев, «не успевши что же» — так летописцы обычно обозначали полную неудачу.

67

Что касается Ольговичей, то сыновьям Игоря Святославича (младшая ветвь рода) каким-то образом удалось — скорее с помощью хитрости и интриг настроенных против венгров галицких бояр, чем за счет военного искусства 45,— утвердиться в ключевых городах: Владимиру — в Галиче, Роману — в Звенигороде, на севере Галиц-кой земли, а Святославу — во Владимире 46.

Правление Игоревичей в Галицкой и Волынской землях продолжалось с переменным успехом в течение пяти лет. Оно было шатким, ненадежным, и это неудивительно, если учесть решительные усилия венгров, поляков, провенгерски настроенных галицких бояр и вдовы Романа Анны избавиться от докучливых чужаков из Чернигова. Три брата не имели ни минуты покоя, и вряд ли могли когда-нибудь закрепиться на юго-западе надолго. Они терпели унижения от бояр и венгров; так, например, один из братьев, Роман, «отличился» тем, что единственный из когда-либо правивших русских князей был захвачен, когда мылся в бане47. В конце концов в 1211 году после раскрытия боярского заговора и казни пятисот заговорщиков трое Игоревичей были повешены.

Хотя власть Игоревичей над Волынской и Галицкой землями была в 1206 году неустойчивой, сам по себе поход для Ольговичей оказался успешным. Действуя как будто в соответствии с согласованным с братьями планом, Всеволод Чермный поспешил обратно в Киев и захватил город, что было не слишком сложно сделать, поскольку его брат Глеб держал ключевую крепость Белгород, которую в 1205 году, поступив явно недальновидно, ему отдал Рюрик (см. прим. 39). В то же время Всеволод Чермный потребовал, чтобы Ярослав отказался от княжения в Южном Переяславле и вернулся к своему отцу Всеволоду III в Суздальскую землю. У Ярослава не было иного выхода, как подчиниться, и Всеволод Чермный посадил на его место своего сына Михаила. Так что, по крайней мере, в течение короткого времени Ольговичи правили всей Южной Русью: от Волынской земли на западе до Переяславля на востоке 49. Никто из черниговских князей никогда не имел даже номинальной власти над столь обширной территорией.

Однако Всеволод Чермный крупно просчитался, не учтя двух вещей: во-первых, силы Ростиславичей и, во-вторых, ярости Всеволода III, который был не из тех, кто потерпит столь бесцеремонное обращение со своими сыновьями. Захват Киева мог закончиться только одним — новым взрывом междоусобной войны. Одно дело — занять саму столицу, но совсем другое — взять власть над удаленными городами и районами Киевского княжества. Ростиславичи пустили корни в провинциальных киевских городах Вручие, Вышгороде и Белгороде еще в 60-х и 70-х годах XII века. Это были жизненно важные стратегические центры: на севере хорошо укрепленный Вручий, расположенный между Киевом и Туровом, столица земли древлян в X веке, расположенный в 23 километрах к юго-западу от Киева Белгород, военная крепость и епархиальный центр, ключ к столичным владениям 50; экономический центр Вышгород, расположенный в 15 километрах к северу от Киева, контролировавший подходы к столице с севера 51.