Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда

Никонов Александр Петрович

Директор Бакинского НИИ по прогнозированию и изучению землетрясений Эльчин Халилов на научной конференции, которая в апреле 2009 года проходила в Алма-Ате, заявил, что начиная с 2011 года он ожидает «самого высокого цикла вулканической и сейсмической активности за всю историю наблюдений». И объяснение у доктора геолого-минералогических наук совсем даже не геологическое. А совершенно астрономическое — в периоды высокой солнечной активности сейсмическая и вулканическая активность доходит до максимальной величины: «Американские исследователи создали модель процесса подготовки солнечной активности. Для этой модели они использовали все предыдущие циклы солнечной активности и просчитали 23-й солнечный цикл с точностью на 97 %. Они смоделировали

следующий цикл. Оказалось, что 24-й цикл будет примерно на 30–50 % по амплитуде выше, чем предыдущий. Это будет один из самых высоких циклов за всю историю наблюдений за солнечной активностью. Нас ждет нелегкий период с точки зрения сейсмической и вулканической активности и в целом геодинамики».

А вместо эпидемии чумы, с которой человечество при современном уровне науки худо-бедно справится, нас, возможно, ждет еще и магнитная переполюсовка Земли, чего не испытали несчастные жители Европы в XIV веке: «Магнитное поле Земли, которое формируется ядром, является экраном нашей планеты от жесткого космического излучения… Существуют периоды, когда происходит смена магнитных полюсов — переполюсовка: раз в 500–700 тыс. лет. В этот период происходят не только природные катаклизмы, но и катаклизмы биологические, потому что в момент переполюсовки напряженность магнитного поля земли приближается к нулю. Фактически на какое-то время исчезает магнитное поле, и жесткое космическое излучение поступает на поверхность. Примерно начиная с конца 1990-х годов ученые разных стран мира зафиксировали резкое изменение скорости движения магнитных полюсов… За последние годы скорость дрейфа магнитных полюсов увеличилась в пять раз. Это невиданно доселе, никогда не фиксировалось человечеством. Одно из серьезных опасений — что это движение связано с подготовкой к переполюсовке. Конечно, переполюсовка — это катастрофическое явление для нашей планеты, для биосферы…»

В общем, взаимосвязь природных циклов — астрономических и земных — сомнений не вызывает. Но при чем тут экономика? Как Солнце влияет на экономику?

При ответе на этот вопрос первое, что приходит на ум, — сельскохозяйственный, то есть годичный экономический цикл. Тысячи лет сельское хозяйство было основой экономики и базой цивилизации. Этот годичный цикл прочно врос в культуру и бухгалтерские отчеты (годовые). Ясно также, что природная цикличность, приводящая к изменениям климата (и, соответственно, неурожаям), не могла не вызывать войн за истощающиеся ресурсы, а также глобальных и локальных миграций населения. Великое переселение народов и прочие нашествия кочевников и саранчи — лучшие тому примеры.

Специалистами давно были отмечены так называемые демографические циклы. То есть колебания численности населения. При благоприятных условиях население растет, быстро достигая максимума, который может прокормить данная территория. (За столетие численность человеческих особей в ареале может вырасти в 7 раз, через двести лет — в 52 раза.) После достижения «максимума прокормления» численность населения по инерции этот максимум проскакивает, и наступает «перенасыщение раствора»: народу много, кушать нечего, начинается резня или миграция…

«Перенасыщение» может произойти двояким образом. При неизменных природных условиях люди могут просто размножиться до такой степени, что ареал их уже не сможет прокормить. И другой вариант — природа может пойти нам навстречу: кластер неурожайных лет, изменение климата, землетрясение или извержение может резко снизить пищевую производительность ареала, сразу высвободив для войны или переселения сотни тысяч голодных ртов. Дальнейшее понятно: войны или эпидемии резко сокращают численность человеческих особей до пределов, которые может выкормить ареал обитания, и снова начинается эпоха благоденствия — бурного, неконтролируемого размножения. История знала оба варианта — и эволюционный, и катастрофический.

Если мне не изменяет память, одним из первых описал подобный демографический

цикл российский экономист и востоковед Евгений Яшнов на примере Китая. После революции он жил в Китае и был хорошо знаком с китайскими материалами. Это позволило ему описать механизм цикла примерно в тех же словах, в каких я сделал это чуть выше: размножение крестьян приводит к нехватке пахотных земель, уменьшаются размеры наделов, которые дробятся между наследниками, система вступает в фазу неустойчивости, избыток населения конденсируется в городах, но до эпохи промышленной революции, то есть до такого уровня развития науки и техники, который позволяет запустить промышленную революцию, это население нечем занять. Его нужно или задарма кормить, как это делалось в Риме, или посылать на убой на какую-нибудь войну. Если социальная система с излишком человеческого ресурса не справляется, ресурс начинает разрушать социальную систему. Происходят революции, гражданские войны, количество населения сокращается и экономико-демографо-социально-полити-ческий цикл начинается заново.

Но поскольку Яшнов жил черт-те где — в каком-то Китае, его работы остались без внимания просвещенной европейской публики, которой пришлось самой доводить до ума эту теорию. В начале тридцатых годов XX века два француза — Лабрусс и Симиан — обнаружили циклические колебания в ценах и реальной зарплате в Европе XVI–XVIII веков. Правда, они не догадались, что эти кривые являются следствием демографических циклов. На помощь пришел дотошный немец Вильгельм Абель. В Европе тогда бушевали великие политические события, гитлеровцы пришли к власти, а скромный историк, укрывшись в своем кабинете от внешних сиюминутных бурь и гремящих исторических волн, изучал такие же волны прошлого.

Абелю удалось установить, что тот самый рост цен, который случился в ужасном XIV веке, затем сменился падением цен, а потом — в XVI веке — начался новый рост цен. При этом Абель отметил следующую закономерность: рост цен сопровождался падением доходов населения при росте самого населения, а падение цен — ростом душевых доходов и сокращением численности населения. Выводы, которые сделал Абель, были просты: в Европе существуют демографические циклы. Взлеты и падения демографической кривой даже получили отдельные названия — «фаза роста» и «фаза сжатия».

Правда, поскольку все эти исследователи были экономистами, а не климатологами, не астрономами и не специалистами по эпидемиям и эпизоотиям, объяснения демографическим циклам они давали, не выходя за рамки своей науки. И вполне управлялись. Катастрофу XIV века так и объясняли: людей уже к началу века стало так много, что система вошла в неустойчивое состояние, а спуск демографической лавины вызвали случайные неурожайные годы, которые в прежние времена прошли бы с меньшей катастрофичностью… Что ж, вполне удовлетворительное объяснение, отсюда даже не один шаг, а всего полшажочка до природных циклов. Потому что кластеры неурожайных лет вызываются как раз климатическими подвижками, то есть зависят от солнечных циклов. Таким образом, население благоприятно размножается в спокойные годы, а в неспокойные начинается «обратный рост». И люди в периоды «сжатия» активно помогают природе — войнами и резней.

Подобного рода циклы были отмечены не только в Европе. Известный французский историк XX века Фернан Бродель обнаружил их и в истории Китая, повторив и развив открытие Яшнова. Нужно, наверное, сказать пару слов о Броделе, ибо он совершенно изменил наши представления об истории, сделав ее более похожей на настоящую науку. Возможно, этому помогло то обстоятельство, что Фернан вырос в семье математика.

Его целеустремленность не знала границ. С началом войны, уже будучи зрелым историком, лейтенант запаса Фернан Бродель загремел в армию, а в 1940 году попал в плен и пять лет провел в немецких концентрационных лагерях — в Майнце и Любеке. Там он, как это ни удивительно, написал диссертацию и уже после войны ее защитил.