Кромвель
Шрифт:
Отъезд короля означал разрыв. И хотя он предложил парламенту перечислить вкратце все жалобы и обещал разом положить конец несогласиям, всем было ясно, что надо готовиться к войне. 14 января Кромвель внес в палате билль о создании комитета обороны. Билль был одобрен. В конце февраля стало известно, что королева, захватив с собой принадлежащие английской короне бриллианты, отбыла на континент. Она искала поддержки у брата. Король тем временем отправился в Йорк, ожидая помощи северных графств.
Война близилась — это ощущалось на улицах, в тавернах, церквах. 23 февраля проповедь перед парламентом читалась на тему 23-го стиха
5 марта парламент издает указ о милиции — все годные к военной службе должны явиться в распоряжение лордов-лейтенантов графств. Король отвечает запретом собирать милицию без его согласия. Идет пока еще «памфлетная война» — обе враждующие стороны лихорадочно обмениваются посланиями, требованиями, приказами, декларациями. 2 июня парламент суммирует свои требования в «Девятнадцать предложений» и посылает их королю. Карл негодует, он уязвлен и рассержен. «Если я соглашусь на это, — говорит он, — передо мной будут снимать шляпу, целовать руку, называть „ваше величество“, носить булаву или меч, позволят мне забавляться короной и скипетром, но я буду лишь тенью, лишь видимостью власти, пустым призраком».
И правда: общины требуют, чтобы все главные вопросы в государстве — назначение министров, послов, советников, церковные дела, командование вооруженными силами, распоряжение судами и юстицией, внешняя политика — решались не иначе как с утверждения парламента. Под его контроль отдавалось даже воспитание королевских детей. «Nolumus Legos Angliae mutari» — «Не дозволим менять законы Англии», — отвечает король.
Готовясь к войне, парламент набирает средства — будто бы для подавления ирландского мятежа. Оливер Кромвель вносит триста фунтов. Позднее он подписывается еще на пятьсот фунтов — «в защиту парламента».
Он очень деятелен. Плотная фигура его мелькает в комитете по делам Ирландии, в палате лордов, в служебных помещениях Вестминстера, даже в Тауэре, где он ведет переговоры с комендантом о безопасности Лондона (ходят слухи, что роялисты готовятся захватить Тауэр). Он становится известен: его посылают к лорду-мэру, назначают в комитет по приему ответа короля на «Девятнадцать предложений», к нему обращаются за поддержкой проповедники-пуритане. Он не оратор, как Пим, не политик, как Гемпден, не законник, как Уайтлок, не республиканец, как Мартен или Гезльриг, не пресвитерианин, как Холльз. Он человек действия — волевой, способный, трудолюбивый. Для Пима и его партии он полезный исполнитель, толковый организатор сопротивления королю.
О том, что будет дальше, он пока не думает. Он твердо знает, что надо делать сейчас — бороться всеми силами против королевского произвола, за права парламента, права народа. Пресекать тиранию епископов, искоренять папистские обряды из церкви. Не допустить, чтобы лагерь короля стал сильнее, чем лагерь парламента.
А опасность такая есть: в королевскую столицу, Йорк, стекаются оружие, деньги, съезжаются кавалеры со всех концов страны. Королю не удалось захватить Гулль — верный парламенту командир гарнизона поднял мосты и отказался сдать крепость, — но зато люди короля захватили Портсмут и Ньюкасл — морские ворота на континент. Университеты Оксфорд и Кембридж собирают свое старинное серебро, подношения студентов — его решено послать королю на военные нужды.
Кромвель возмущен: его графство, его университет, столь славный пуританскими традициями, готов изменить делу парламента. В начале августа, заручившись инструкциями палаты, он скачет на север, в родные места, в Кембридж. Его энергия кипит: он вербует добровольцев, организует отряды, ставит кордоны на всех дорогах. Под бой барабанов, с развернутыми знаменами вступает его войско на землю старинного университета как раз в тот момент, когда обоз с двадцатью тысячами унций серебра уже готов к отправке. В королевской охране — кузен Кромвеля Генри, сын старого сэра Оливера. Когда-то, мальчишками, они вместе играли в Хинчинбруке. Ныне семья разделилась: братья вот-вот обнажат шпаги. «И встанет народ на народ и брат на брата…» Но кровопролития не происходит: обоз мирно сдается в руки парламента.
Палата благодарит Кромвеля и приказывает денно и нощно держать на всех мостах и дорогах вокруг Кембриджа вооруженную охрану, дабы ни оружие, ни снаряжение, ни денежные средства не попали на север, в королевскую ставку.
В июле парламент подписывает приказ о создании армии «для защиты особы короля, обеих палат парламента и всех тех, кто подчинится их повелениям, а также для охранения истинной веры, законов, гражданской свободы и мира в соединенных королевствах».
Похоже, гражданская война уже началась.
Глава IV
Воин
Европа никогда не видела ничего подобного в искусстве вождения войск.
Только религиозные и благочестивые люди годятся для защиты правого дела.
Гром еще глухо ворчал вдали, но грозная сила его угасла. Резкий штормовой ветер рвал плюмажи на шляпах, парусами вздувал плащи свиты, нещадно трепал завитые локоны. Низкие темные облака стремительно проносились над холмами Ноттингемского графства.
Процессия из нескольких сот пестро одетых всадников вслед за королем Карлом и знаменосцем выехала на центральную площадь замка. Огромное старинное знамя с девизом «Воздайте кесарево кесарю» билось и трепетало, вот-вот готовое вырваться из рук.
Загремели барабаны, зазвучали трубы, и герольд начал читать королевскую прокламацию. По обычаю предков Карл призывал верных вассалов выйти за него на битву с непокорным парламентом. «…Мы выполним наш долг в такой степени, что господь снимет с нас вину за ту кровь, которую должно будет пролить при этом…» Когда чтение было окончено, шляпы полетели в воздух и нестройные голоса прокричали: «Боже, храни короля!» Знамя было укреплено на вершине одной из башен Ноттингемского замка.
Король был печален. Его свита казалась ничтожной; денег не было; миссия супруги на континенте пока не приносила успеха. Ни один пехотный полк не был еще набран, оружие и амуниция застряли в Йорке. Правда, его поддерживали почти целиком северо-западные графства, а также Уэльс и Корнуол; все родовитые и знатные фамилии изъявляли ему свою преданность; но зато самые развитые, деловые, близкие к Европе области и порты, весь юго-восток страны, а главное — Лондон с его могучими финансами, запрятанными в Сити, — все были за парламент.