Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)

Трифонов Владимир Иванович

Закончив рассмотрение дела мл. лейтенанта, комиссар сказал, что пойдет пообедать, а мне велел подождать. Через полчаса он вернулся, велел мне позвать Кузнецова, взял у меня бумаги и занялся мной. Я рассказал, в какое время и в какой обстановке у меня произошел случай с винтовкой, объяснил, почему отрицаю остальные свои "проступки".

"Вы знаете хотя бы один случай, когда Трифонов небрежно относился к своему заведованию, пререкался или критиковал командиров?" - спросил комиссар у Кузнецова. "Нет, - говорит, - я не знаю, но тут есть характеристики от его командиров". "В том-то и дело, что там у них ни одного факта, примера, а все пустые выражения, а этого недостаточно. С первым пунктом - утерей винтовки,

я согласен. За это мы тов. Трифонова взгреем по заслугам, но валить на него все грехи нельзя, так что Трифонов вправе отрицать их, если их и не было".

"А за что вы получили 6 нарядов и 3-е суток ареста?" - спрашивает у меня комиссар. "Наряды за ту же винтовку, а арест за ведение дневника. Пока дневники передавали в Особый отдел, я сидел трое суток". "Почему так? Вести дневник и смотреть за собой не вредно. Каждый грамотный человек может вести дневник. А сейчас вы ведете его?" "Нет, - говорю, - мне не разрешили и старые отобрали". "Почему отобрали? Разве они не ваши? Или они вам не нужны? А кто их у вас отобрал? Где они сейчас?" Я ответил, что дневники отобраны по распоряжению старпома и что они здесь, в Особом отделе.

Комиссар попросил у меня комсомольский билет, велел минутку подождать и вышел. Вскоре он возвратился с моими дневниками. "Ваши?" "мои". Он бегло просмотрел их и спросил: "Так почему вы не ведете сейчас дневник? Ведь это полезная вещь".

"Не хочу снова под арестом сидеть из-за него. Тогда я сидел в каюте 4-го механика, а теперь посадят в холодную ванную". "Нет, вы продолжайте вести дневник, но не на таких огрызках, а то у вас тут вот оборвана фраза, есть ошибки, здесь мысль не закончена. Вы ведите дневник грамотно, не торопясь, описывайте свою жизнь, где встретились с девушкой, как она вас поцеловала, когда назначила вам свидание. Помните, что о всем, что вы видите и знаете, писать нельзя. Помните, что если ваш дневник попадет к врагу, он может извлечь для себя кое-что полезное. Чтобы этого у вас не было! Ясно?" закончил он твердо. "Ясно." "Ну вот и забирайте ваши дневники. Просмотрите их, переделайте. Возьмите комсомольский билет и крепко держитесь за него! Мы следующий раз вызовем вас сюда на парткомиссию. За винтовку мы вас взгреем как следует, а сейчас можете идти."

Время 16 часов. К тетке ехать нечего и думать.

Кузнецов пошел домой, а мы с Манышиным на свою "коробку". Хотел я найти хоть один магазин "Галантерея" или "Культтовары", но нет ни одного. К 17 часам мы были у себя.

На ужин один суп с самодельной лапшой, которой набралось ложки три. Пахло мясом, но его никто из нас не видел. На второе 1 стакан компота, в котором нашел 3 или 4 ягоды.

После ужина снова засел за дневник, воодушевленный словами комиссара. Начал писать карандашом в небольшом, но линованном блокнотике 14x9 см с сегодняшнего дня. Так давно не писал, что сегодня подробно описал весь день. Дорвался!

12 января. Понедельник.

С 9 часов 7 человек на угольную погрузку. Оделись потеплее и во главе с главстаршиной из БЧ-5 Кузьминым отправились в военный порт за машиной. Наши уже 5 дней ловили машину, но не доставалось. Нам повезло. Машину получили и поехали к углеперегружателю "Нева". Кран на ней не работает. Будет готов после обеда. Пришлось нагружать 5 тонн вручную. Не особенно приятно: мороз градусов 25, руки мерзнут, ноги мерзнут.

Нагрузили одну машину и пошли греться на "Неву". Спустились в отсек команды: чисто, светло, тепло и уютно. Небольшая столовая на 12 человек, три каюты. Чувствуется уют, которого нет у нас на "Волынце". Прислали им обед на 11 человек ведро супа. Каждому по две тарелки. Суп с макаронами и кильками. Получше, чем у нас. На второе макароны жирненькие, порция побольше раза в два, чем у нас. Пришла машина. Ее нагрузили краном и поехали обедать. Все здорово замерзли.

Вчера

получил письмо от мамы, написанное 1 января. Чувствую, что им не особенно сладко, нужна была бы моя помощь. Но чем я могу помочь им? Я не знаю, можно ли у них купить что-нибудь за деньги? А много ли я смогу им послать? Мой тарифный разряд комендора-зенитного - 3-й имеет штатный оклад 80 рублей. По приказу № 340 плюс 30% - 24 рубля. Морских 15%, это еще 12 руб. Итого 116. Сейчас у меня две сотни есть. В такое время ловкие люди запасаются мебелью, ценными вещами, костюмами. За два килограмма хлеба сейчас можно обменять часы, пальто. Папиросы продаются по 10-15 рублей пачка. Я бы мог загнать свои папиросы, но где? И неудобно. Меняю их на тетради и блокноты у своих ребят.

Дома я мог бы заготовить дрова, съездить куда-нибудь подальше за продуктами, но меня нет дома. Весной надо всех отправить в деревню Кипрево к деду. Они меня ждут к весне. Сумею ли я попасть домой? Сейчас я ничего не могу сделать. Будем живы до весны, тогда, смотря по обстановке, буду действовать. Что у нас дома живут красноармейцы-хозяйственники - это хорошо. Они смогут дрова достать, а может, и еще что-нибудь. Только что они за люди? После виденного я о них не особенно лестного мнения. На счет посылки не пишут ничего. Справку мою о службе в действующем флоте получили. Это хорошо.

Обед сегодня слабый: галушек только 15 штук, да две столовых ложки липши с макаронами. Мясом только чуть пахнет. На второе 4 ложки лапши и попался один кусочек мяса. Таких порций 6 съесть, тогда почувствовал бы что-нибудь.

После обеда опять на машину и к "Неве". Нам надо было привести всего 4 машины угля - 20 тонн. У моста Лейтенанта Шмидта Кузьмин и Путилин куда-то пошли, а мы - дальше. Кран грузит сейчас на "Ермак" уже остатки угля. Нам давать не хотят, едва упросили, обещая остатки угля собрать вручную в кучу. Нагрузили и эту машину. Вышел капитан и сказал, что это последняя машина, т.к. нам велено отпустить только 15 тонн. Я пошел подписывать накладную. В командирском отсеке у них еще лучше: отдельные каюты, столовая, умывальник, душ - чистота и уют.

На обратном пути завернули к "Комсомольцу", где Кузьмин собрал доски на дрова для дома и поехали к нему на Невский. Пока разгружали доски, я все искал почтовый ящик и "Галантерею", которую наконец нашел. Иголок нет, ниток нет, штопок нет. Есть только нитки и штопки шелковые. Пришлось купить красную и черную штопку за 3 рубля 60 коп. Письма так и не опустил.

Домой приехали в 16 часов. Набрал кипятку и съел весь хлеб, не дожидаясь ужина. В 17 часов - аврал. Таскать в бункер уголь, который мы свалили на стенку. Мы отказались. С 9 до 16 мы грузили, час, как разгрузили, и до сих пор никого не нашли. А теперь вспомнили только о нас. Привезли 180 кг хлеба. Мы, четверо, как всегда, вышли таскать его на корабль. Буханки маленькие - по 1 килограмму. У меня у одного ящика вывалилось дно и весь хлеб рассыпался. Я испугался, что ребята растаскают, но все обошлось благополучно. Сумел надломить кусочек граммов в 200. За работу Ширяев дал на четверых по 180 г своего хлеба. Это хорошо, а то ужинать не с чем.

На ужин опять суп с 20-ю ржаными галушками и стакан компоту. В 19 часов узнал, что в наряд я не иду. Удивительно, третьи сутки отдыхаю. Да, отдыхаю! В 22 часа ехать за водой. Поехали впятером. Взяли бочку, бидон и ведро. С нами едет бывший кок Яковлев, которого наконец сняли за воровство. Задержали рабочего с крупой и тестом, которые он получил от Яковлева. Поблизости воды не нашли и поехали в пожарную охрану. Теперь только там можно достать воду. Туда идут со всех ближайших кораблей и столовых. Пришлось долго ждать в очереди. Кран только один, и вода то пойдет, то остановится. Здорово мерзнут ноги. В 12 ночи вернулись домой, лег спать в половине первого.