Кронштадтский тупик
Шрифт:
– Пиаритесь, значит, - съязвил следователь, - небось, после такого красивого жеста к вам еще больше платных клиентов пойдет. В общем, так: меня ваша благотворительность не касается, но без договора о найме я вас к этому делу не подпущу. Мы законы соблюдаем, без адвоката задержанный не останется, дадим ему государственного защитника.
"Фима может спать спокойно. Этого надутого кретина я бы заигнорила даже на необитаемом острове после 10 лет вынужденного целибата!"
– Договор не проблема, - выпалила Белла вслух, - надо будет, принесу. И может, даже помогу
Выходя из отделения, Навицкая и Измайлова успели узнать, что задержанного зовут Егором Павловичем Степановым, ему 54 года. Он был в разводе и имел дочь Василису. 25-летняя девушка работала автомехаником в АТП. Сам Степанов - водитель городского автобуса и проживает на улице Восстания, а его дочь - в частном секторе у Каботажной гавани, в доме, завещанном ей бабушкой по отцовской линии.
Потерпевший, Богдан Данилович Гусев, 1977 года рождения, действительно оказался сотрудником МВД, почему-то всего лишь в чине капитана. Начинал он службу в Кронштадте и даже дослужился до майора, но несколько лет назад вдруг был переброшен, С понижением на одну звездочку, в Петербург. Там он занимал пост участкового в одном из районов Весёлого поселка. "Тоже мне, продвижение, - подумала Белла, - или его хотели выпихнуть хоть куда, или отослали от греха подальше, когда он влип в историю..."
"Зая", которой звонил Гусев, проживала на улице Мануильского. Перепуганная звонком из полиции нянечка детского сада, незамужняя Елизавета Архипова 1990 года рождения прибежала в отделение, когда Навицкая и Измайлова выходили. Она была похожа на хитроватую кассиршу, как их любили изображать в советских фильмах: сдобная блондинка с кокетливыми кудряшками вокруг свежего розового личика; губы в форме сердечка ярко накрашены. Как правило, такие девицы больше хихикают и строят глазки, но Архипова выглядела напуганной и обескураженной.
– Как же так?
– жалобно вопрошала она, лихорадочно роясь в сумке в поисках паспорта.
– Только что я с ним разговаривала... Приехать хотел, Новый год вместе встречать...
Наташа вспомнила разговор о холодце и нижнем белье и спешно вышла из помещения. Она все же сочувствовала чужому горю, и не хотела задеть подругу убитого неуместным смешком.
– Что, Наташка, новое расследование уже манит?
– спросила Белла, выходя следом.
– Я хорошо знаю этот твой блеск в глазах - как у снайпера, взявшего цель!
– А ты, Лестрейндж, явно собираешься добывать договор о найме, чтобы утереть нос местному следователю, я угадала?
– Госадвокат не спасет Степанова, - пояснила Белла, - тех, кто убивает полицейских, в правоохранительных кругах ОЧЕНЬ не любят. Тут же несомненное причинение смерти по неосторожности, аффект, ты же сама видела. А его могут запросто по сто пятой, часть 2 заказать на пятнарик...
– И я думаю, что не все так просто, как поначалу кажется...
***
В своей комнате, маленькой, но с окнами на заснеженный Летний сад, Наташа устало присела на кровать. Потом, чувствуя, что засыпает, с трудом заставила себя встать и стащить свитер
Было уже за полночь. На телефоне Наташа увидела три неотвеченных звонка - два от мамы и один - от мужа из Луги. "Перезвоню им утром", - устало подумала Навицкая. Слишком трудный выдался вечер...
За стеной Белла, тоже не зажигая свет, ходила, постукивала дверцами шкафа, потом скрипнула кровать.
Лежа в постели и глядя на закрытое плотными шторами окно с лепниной, Наташа еще раз напомнила себе о том, что утром должна разыскать Василису Степанову и сообщить ей о произошедшем с отцом.
Потом она вспомнила, что говорил ей Степанов об убитом. Якобы Гусев никаких добрых слов не заслуживал. "Ни вот на столько не раскаиваюсь", - сказал он Наташе, склонившейся над ним. И еще - о какой-то тяжелой и горькой тайне, которую не хочет разглашать...
"Утром поеду к ней", - Наташа повернулась набок и сразу заснула.
Проснулась она от аромата кофе и мерцания многочисленных лампочек, которыми они щедро украсили квартиру. Впрочем, настроение у Наташи было не праздничное. И судя по виду хлопочущей на кухне Беллы, подруга тоже была озабочена чем-то далеким от грядущего Нового года.
– Все думаю о вчерашнем, - сказала Белла за завтраком, - что-то тут не так, вот только не могу понять, что именно. Степанов этот не похож на убийцу.
– А мне он сказал, что Гусев слова доброго не стоил, - Наташа вспомнила смачно гогочущего через хмельной матерок потерпевшего. "Это он так со своей девушкой разговаривал... Или она сама сдабривает речь этой лексикой, или ему просто плевать на окружающих; как хочет, так и выражается. Выразительная черта. Видно, он был одним из людей, живущих по принципу "А что тут такого?". И о дочери Степанова грубо высказался... Что у них случилось?"
После завтрака Белла сказала:
– Ты пока ничего не планируй. Нам могут позвонить из прокуратуры, вызвать к следователю. Нужно побыть дома хотя бы до обеда. А я уже думаю, как добыть договор о найме... Кстати, я бы посоветовала следователю, если бы он не был таким напыщенным индюком: пусть потрясет подружку Гусева, эту "заю". По-моему, она могла бы пролить свет на то, какой конфликт был у возлюбленного со Степановым...
– И как это коснулось дочери Степанова, - добавила Наташа.
– Хотя, она могла и не вникать в такие дела, - она вспомнила глуповатые кукольные глаза Архиповой, ее губки сердечком и кудряшки.
– Она могла знать что-то о причинах его перевода с понижением, - продолжала Белла, - по-моему, они не один год в отношениях... У меня чутье.
– Его перевели шесть лет назад, - охладила ее пыл Наташа, - а с Архиповой он мог завести роман лет пять назад... Мне кажется, что разгадка - в другом. Если бы удалось понять, в каком направлении покопаться в первую очередь!
– Я правильно тебя поняла?
– посмотрела на нее Измайлова.
– Ты все-таки решила расследовать это дело?
– Попытаться можно, - Наташа бросила в кофе ломтик лимона.
– Оно похоже на айсберг: над водой лишь малая часть, а основная - скрыта глубоко под водой...