Крошеная эстетика. Спектр
Шрифт:
Тусклый свет фонаря, взвешенный в густой весенней темноте, пудрой рассыпается по гардинам. Я вижу в его едва уловимом движении мягкие изгибы твоей облачённой в полумрак фигуры, соблазнительной и неприступной; слабые тени собранного тюля напоминают и жестоко подчёркивают нежную бархатистость светлой кожи; мягкая тьма, осевшая в глубоких складках портьер, будто снова соревнуется
Я близок к тому, чтобы сойти с ума, если это уже не произошло: словно во сне я протягиваю руку и едва касаюсь тебя кончиками пальцев—ты брезгливо отстраняешься.
Я почти забыл, люблю ли тебя…
Это походило на жуткое двойное прощание: словно гибкая рыба из пруда, она выскочила из прошлого—и, не успел я вздохнуть, как её красивое упругое тело выскользнуло из моих рук, едва коснувшись пальцев в секундном прыжке. Да, всё произошло на одном запоздалом вдохе: тёмные пряди, выбившиеся из пучка густых недлинных волос, касаясь нежной линии знакомой шеи, вырвали меня из реальности едва уловимыми нотами духов, слившихся с куда более утончённым ароматом бархатистой кожи. Стремительное и изящное в своей естественности движение приостановило работу сердечного насоса, поток людей, течение секунд—и обдало холодом безразличия, морозившим воздух ветреной платформы.
Влекомый её фигурой, мой взгляд сперва упёрся в мягкий изгиб шеи и чуть проступающие верхние позвонки приоткрытой спины; затем, как только она остановилась, выточил на граните колонны её профиль, задержался на скрытой растянутой тканью пышной груди, и, скользнув по длине свитера, коснулся стройных ног: тех самых ножек, у которых я готов был провести всю жизнь—моё внимание на то мгновение окаменело в наивном, словно ожидающем полуобороте: я невольно застыл в восхищённом удивлении (как останавливаются у признанных временем шедевров живописи), не в силах прекратить созерцание—она едва тронула меня беглым взглядом и вернулась в свои мысли.
Но мгновение длилось, я выжидающе стоял, едва сдерживая порыв, чтобы не броситься к ней навстречу; в голове стучала единственная фраза, одинокая среди тишины, вдруг обвалившейся на мир. В сети из воспоминаний, внезапно заменившей
Я уже было почти сделал шаг: почти спросил её о дне, почти коснулся шелковистых волос, прижав её к себе в порыве радости, почти расцеловал высокий лоб и нежные щёчки, всем своим существом ощутил тепло её тела—но неожиданно упёрся в холодный прозрачный экран. Она, чуть поджав губы, небрежным жестом мягкой руки отдала дань останкам отношений, и, вновь отвернувшись, будто снова прогнала меня прочь; не в силах противостоять её желанию, я отступил перед навязанным бессилием.
Ещё несколько мгновений мой взгляд жадно впитывал рассеянные над ней фотоны, стремясь запечатлеть идеальный в своём несовершенстве образ на грядущие тысячелетия вперёд, но уже следующая минута, накалённая утомлённым ожиданием, раздражающей несуразностью, никчёмностью, заполненная звенящей смыслом пустотой, вынудила меня сделать вдох:
я развернулся и зашагал дальше…
Растопленная буква за пределами алфавита
Неясные, пленительные очертания извиваются отражениями тусклого света в объятых полумраком складках тюля. То я вижу изгибы девичьего тела, обведённые лунным сиянием по бархатной коже в точёную фигурку, то случайно отброшенная тень качнувшейся за окном ветви переламывает изящество, вырывает едва заметный трепет из её нежной груди—и уже в полутьме проступают сильные, полные скрытой энергии мужские руки, мрак пронзается вибрациями уничтожающей решимости. Я то обвожу ладонями стройный стан, касаясь губами благоухающей сиренью шейки, то, зарывшись лицом в копну волос, прислушиваюсь к её дыханию, то сцеловываю аромат кожи по внутренней стороне подрагивающих бёдер, то прижимаю запястье горячей ручки к губам.
Но проходит всего пара минут—и я ощущаю температуру лавы в венах обвивших меня рук, вжимаю пальцы в широкую спину, потеряв контроль, тону в крепких объятиях, позволяя выжигать колючие поцелуи на своей коже, направляя жажду в единый порыв, а разумом желая вернуться. Это доводит меня до тошноты.
Конец ознакомительного фрагмента.